Лягушки королевы. Что делала МИ-6 у крейсера «Орджоникидзе»

— По нашим данным, к крейсерам 68-й серии все еще проявляется значительный интерес, — продолжил беседу Шалин. — В прошлом году в походах и на рейдах Портсмута и Осло крейсера «Свердлов» и «Орджоникидзе» были под прицелом западных разведок. Мы и сами были не прочь лишний раз подогреть этот интерес. Во время встреч с военно-морскими чинами Великобритании, США, скандинавских стран мы порой допускали «утечку» информации о боеспособности наших военных кораблей. Чтобы, так сказать, сбить наших потенциальных противников с курса. Санкционированные «утечки» касались, в частности, скоростных характеристик, системы шумопоглощения, сонаров крейсера. Надо сказать, уловка удалась. У нас есть все основания полагать, что против «Орджоникидзе» во время стоянки в Портсмуте англичанами может быть проведена очередная разведывательная операция. Мы не исключаем и возможность диверсии.

М. А. Шалин

Л. К. Бекренев

От сказанного Шалиным контр-адмирала невольно передернуло. В его памяти еще были свежи воспоминания о взрыве на линкоре «Новороссийск» в севастопольской бухте в прошлом, 1955 году. И причастности к нему итальянских подводных диверсантов. Взорванный линкор в годы войны был флагманом итальянского военно-морского флота. И многие полагали, что подрыв трофейного линкора в Севастопольской бухте был делом рук западных разведок.

— Насколько мне известно, — продолжил генерал-лейтенант Шалин, — ты занимался одно время подводными диверсиями. Что можно, на твой взгляд, противопоставить организаторам возможной вражеской акции? Как обезопасить наш крейсер во время его стоянки на рейде в Портсмутской гавани?

Контр-адмирал ответил без промедления:

— Штатные антидиверсионные мероприятия на крейсере, товарищ генерал-лейтенант, предусматривают необходимые меры защиты. Аквалангисты могут обеспечить инспекцию подводного корпуса корабля на предмет обнаружения магнитных мин. Противодиверсионные патрули держат под постоянным наблюдением акваторию по всему периметру крейсера.

— А насколько эффективны эти штатные антидиверсионные мероприятия?

— Полной гарантии не дает даже страховой полис.

— Что нам мешает обеспечить стопроцентную безопасность корабля?

— Причин несколько. Во-первых, на крейсере нет так называемого «мокрого отсека», чтобы аквалангисты могли спускаться в воду из-под днища корабля незамеченными. Спускаться придется у всех на виду по трапу со шкафута. А это не дело. Все-таки не у себя дома работают. Во-вторых, наши подводники пока экипированы хуже английских. Замкнутых гидрокостюмов у нас еще нет. Наконец, для того, чтобы оперативно обнаружить подводного минера, да еще у его родных берегов, необходимы и значительные силы, и специальная техника, и свобода рук.

Откровенное признание Бекренева не слишком удивило Шалина. Его помощники, все до единого, божились и клялись в последние дни, что изловят любого диверсанта. Шеф военной разведки таким посулам не очень-то верил.

— Так какого же … ты до сих пор молчал об этом?! — выругался в адрес контр-адмирала начальник ГРУ.

— Никак нет, я лично докладывал, в том числе и маршалу Жукову, Им две недели назад утверждена соответствующая программа… Установлены жесткие сроки… Но на разработку, налаживание производства спецоборудования и техники, подготовку кадров наконец, необходимо время.

Времени у начальника ГРУ как раз и не было.

Тоннельный эффект

14 апреля, суббота.

Москва, площадь Дзержинского,

штаб-квартира КГБ

Серов облил голову холодной водой из-под крана и уткнулся лицом в мягкое махровое полотенце. Он насухо вытер волосы и на мгновение замер. Его взгляд остановился на собственном отражении в зеркале на стене. Оно ему совсем не понравилось.

Захотелось в весенний лес. Просто пройтись, поднять голову, посмотреть на небо, подышать сырым холодом уходящей зимы. Только там, на природе, он смог бы, наконец, избавиться от гнетущего чувства подавленности, не дававшего ему покоя в последние дни.

Серов подошел к окну своего служебного кабинета и расстегнул воротник рубашки. Отодвинув в сторону плотную штору, он выглянул на улицу. Вечерние огни словно иголками впились в воспаленные глаза. Генерал снова занавесил окно и вернулся к столу. Взглянул на пометки у края календаря. Под значком «нота бене» карандашом было выведено одно лишь слово: «тоннель».

Краткая пометка на календаре касалась сооруженного ЦРУ и МИ–6 берлинского тоннеля, начавшего работать уже больше года назад. Она напоминала председателю КГБ, что пришло время для принятия решения о дне «икс».

Тоннель был прорыт к линии советской правительственной связи, и вот уже пятнадцатый месяц подряд с ведома Лубянки позволял западным разведкам снимать информацию, шедшую по телефонным и телеграфным линиям из Карлсхорста в Москву. Точнее говоря, не только информацию, но и дезинформацию, приготовленную в КГБ.

О завершении строительства тоннеля в Берлине генералу Серову доложил в январе 1955 года начальник первого главного управления КГБ генерал Панюшкин.

Начинка шпионского тоннеля