Личные дела

– Я сделаю все что захочешь, любовь моя. Хочу, чтобы мы были семьей. Не знаю, куда мы можем поехать, но ты права, мы не можем тут жить, особенно учитывая, что книжный магазин не приносит денег.

– Можем вернуться домой. Ко мне домой. Бабушкин дом там простаивает.

Они пристально смотрели друг на друга, пока снова не расплылись в улыбке. Это было хорошей идеей.

Ее бабушка умерла в этом доме. Лорен понадобилось несколько месяцев, чтобы собрать и вывезти все ее вещи и избавиться от старушечьей атмосферы, которая там чувствовалась. Тем не менее дальние уголки кухни сохранили ее запах. Аромат ржавых банок от печенья и пожелтевших салфеток. Лорен провела в бабушкином доме большую часть детства. Она тайком угощала кошек печеньем с заварным кремом и сидела с бабушкой в саду. Может, бабуля и принадлежала к другому поколению, но она отлично понимала, что сверстницы творили с Лорен. Девочки вообще веками говорили на одном языке.

Все предпочитали, чтобы она жила с бабушкой, особенно родители. Денег было мало, брат постоянно попадал в переделки, и родителям было проще, когда не надо было кормить еще одного человека. А Лорен считала, что ей повезло, что бабуля к ней так добра и любит ее.

Бабушка умерла, когда Лорен был двадцать один год, и дом перешел к ней по закону. Тогда она переехала в город и сдавала его за наличные. Она не планировала возвращаться.

Теперь она больше не задумывалась о том, насколько сильно могла измениться ее жизнь, если бы она уволилась из книжного магазинчика после того, как впервые увидела на складе раздетую женщину. Когда она постучала в дверь, то Шон вышел, как ни в чем не бывало и даже не попытался ее загородить. Ну, хотя бы сама женщина выглядела смущенной. Она застегивала пуговицы на блузке.

– Я собиралась уходить, уже почти шесть, – дрожащим голосом сказала Лорен, удивленная тем, что вообще смогла хоть что-то произнести. Тогда она впервые увидела Шона с голым торсом, но не в таких обстоятельствах она себе это представляла.

Шон уже целовался с Лорен в пабе несколько недель назад. Этого поцелуя было для нее достаточно – ее судьба была предрешена. Она решила, что с тех пор они были парой, но, похоже, он пока так не считал.

– Ага, тебе лучше пойти. Я скоро закроюсь. Только не забудь перевернуть табличку на двери, – сказал Шон, прислонившись к дверному косяку. Он говорил медленно и четко, словно не спеша вернуться к женщине, которая съежилась позади него.

Наконец он закрыл дверь склада. Лорен не могла понять, зачем он ее поцеловал, если были другие женщины, с которыми он мог целоваться. Что же это значило? Пока она шла к выходу из магазина, ей казалось, что пол под ногами ходит ходуном, словно море во время шторма. Ослепленная слезами, которые обжигали ее лицо, Лорен боялась врезаться в стеклянную дверь.

Однако на следующее утро она снова надела на лицо широкую улыбку. Шон пришел поздно. Его солнечные очки сползли, а в руке он держал большую кружку с кофе, которую принес из дома, расположенного совсем недалеко от магазина.

Лорен провела ночь не сомкнув глаз. В темноте она разглядывала потолок, лежа на грубых простынях в тесной квартире, которую снимала в складчину. Она была поглощена мыслями и мечтала о том, чтобы сейчас вдохнуть аромат крема из бабушкиной баночки, чтобы хоть на секунду успокоиться.

– Лорен! – крикнул Шон, словно она слушала громкую музыку в наушниках. Она стояла прямо перед ним, за кассой.

– Я уже повесила ценники на книги из вчерашней партии, – сообщила она.

Может, если бы она дала ему шанс, он бы что-нибудь ей сказал, попытался бы объясниться. Просто нужно было намекнуть на ту женщину, с которой он был прошлой ночью. Но она не стала этого делать, потому что ей не нужно было никаких оправданий. Он не должен был ни в чем ее убеждать. Она и так никуда не собиралась уходить.

Неважно, со сколькими девушками он целовался, пока он целовал и ее.

Итак, когда родилась Фрея, они вместе переехали в деревню. Она надеялась, что теперь все пойдет по-другому. Начнем с того, что ее родители умерли, а с братом она не общалась уже почти десять лет. Он злился на нее из-за наследства, хотя Лорен ни разу не видела, чтобы он приходил к бабушке, пока она была жива. Теперь она и сама была матерью, и у нее был муж. Она стала другой – взрослой женщиной. Но самым важным было то, что другой образ жизни они не могли себе позволить.

Шон раньше никогда не жил в маленькой деревне. Всю жизнь он провел в городе, так что ему пришлось привыкать к тишине и наличию всего одного магазина и двух пабов. Раньше его дом всегда был открыт для друзей и их приятелей, но у него не укладывалось в голове, как можно пригласить почтальона на чашку чая.

И хотя Лорен была хорошо знакома его городская квартира, она не ожидала, сколько всего он привезет с собой. Среди его вещей были книги, виниловые пластинки, постеры, столовые приборы, кружки с отбитой эмалью, гитары, банджо и боуран[6]. К тому же для мужчины, который постоянно чередовал три наряда, у него было чересчур много одежды.