Лика и Ледяной Рок (СИ)

Лика ждала супруга, сидя на заправленной койке. Светлые волосы растрепаны, в глазах – затравленное выражение. В душе Рока закипала злость. Не такой бы завтрак он хотел предложить своей жене после первой любовной ночи. И уж точно не в этой темной дыре. Но девчонка вроде хорошо держится, не ноет. Вот и сейчас подскочила при виде Ледяного, едва не запрыгала от радости.

— Ох, я так переживала…

— Иди, поешь! На вид – дерьмо, но должно быть съедобное.

— А можно без комментариев? – поморщилась Лика.

Ее и без того тоскливый настрой вовсе сравнялся с полом. Ковалева вяло ковыряла в миске стальной пластинкой с расширением на конце.

— У нас на Земле и то ложки нормальные, что за фигня…

Рок молчал, лихорадочно обдумывая все возможные варианты выбраться из этой помойной ямы. Если девчонка начнет скулить, придется на нее прикрикнуть, а делать это совсем не охота. Потому что охота совсем другое – снова прижаться всем телом к голому телу супруги и целовать ее взволнованное личико, испуганные глаза, податливые губы…

— Рок, - тихо спросила Лика, словно изучая пытаясь угадать направление мыслей мужчины, - я еще на таможне слышала, что твоя фамилия Алерсон, получается, я больше не Ковалева, да? Я теперь Анжелика Алерсон – вау! Звучит роскошно! Мне нравится…

— Это не обязательно, - буркнул Рок, бросая пустую миску в раковину. Нет, надо что-то срочно предпринимать, пока на новом допросе сианцы с живого не содрали кожу! Нужно найти кого-то, кто согласится передать Руфусу информацию… пусть друг продаст «Хетту», подкупит  жадных чантианских тюремщиков… пройти столько невзгод и сдохнуть на днище, как паршивый пес… а с Ликой тогда что будет…

— Бешеная харнага!

Пораженный ощущением своей беспомощности, Рок в ярости принялся колотить металлической миской по  растрескавшемуся камню умывальника.

В соседний закуток прибежала испуганная Лика. Светлые волосы забраны в пучок, глазищана пол-лица.

— Рок, миленький, пожалуйста, не злись. Я больше не буду говорить на неприятную тебе тему, я поняла, что тебе не нравится. Это все несерьезно… Я не собираюсь у тебя на шее сидеть, приставать и все такое. Когда выберемся, можно забыть про свадьбу и твои обещания. Ты мне ничего не обязан. Я сама как-нибудь.

— Чего? Чего ты сейчас сказала? – по-началу опешил кардарианец и уже грозно добавил. – Как это «все забыть»?

Пораженная Ковалева-Алерсон отступила к стене и скоро под натиском грозного супруга оказалась вдавлена в нее лопатками.

— Ну… ну, я же вижу -  ты злишься, что тебе жениться на мне пришлось. Я все понимаю,  ты бы никогда этого не сделал по доброй воли, а только ради меня, чтобы подонки отстали. Ну, прости, прости… Можем считать, что все было как в спектакле, не настоящее.  Ты благородно поступил, но не обязан дальше так себя вести, я имею в виду потом, наверху… У тебя, возможно, будут другие планы. Без меня. Я не буду мешать.

Лика горько плакала, размазывая по лицу соленые капли, а нависавший над ней Ледяной изо всех сил пытался понять, что именно девчонка ему опять предъявляет. Какие новые косяки за ним обнаружились!

— Ты скажи четко – как муж я тебя не устраиваю или что? Лакиса, я терпеть не могу бабское нытье, я сейчас буду очень злой и есть только пара способов меня успокоить, возможно, тебе ни один не понравится.

— Ну, я же хочу, чтоб ты знал…

— Чего знал? – заорал Рок, приподнимая Лику за дрожащие плечи.

— Если хочешь считать наш брак фиктивным… я... - Лика тяжко вздохнула и выпалила на всю комнатушку, - я не могу тебе помешать так  думать!

Мужчина взвыл настолько отчаянно, что малыш-гомоцефалус ломанулся от двери камеры, так и не дождавшись угощения, на которое немного рассчитывал. А Рок между тем втолковывал белобрысой дурехе, дрожащей в его руках, прописные истины:

— Трика моя! Я мало что понял из твоей болтовни, но скажу одно: честные бродяги женятся один раз и расстаются с супругой только по очень серьезному поводу. Хочешь ты или нет – теперь мы вместе, а попробуешь меня опозорить – шею сверну! Понятно?!

— Ага!  - пролепетал «зараза из Дейкос» и вдруг счастливо улыбнулась.

Этот странный переход от слез к радости мог снести "крышу" кому угодно. Следующие пару минут парочка неистово целовалась, стоя у мойки, а потом девушка оперлась руками об ее мокрый, холодный край и задрала на себе рубашку, пока мужчина расстегивал туго натянутые спереди штаны и пристраивался сзади максимально близко.

Бедняга гомоцефалус теперь уже с интересом прислушивался к странными звуками, доносившимся из-за дверей камеры, откуда тянулись также дразнящие запахи хлебных крошек. Большой мужчина тяжело дышал и порой даже мычал, а маленькая женщина протяжно стонала и всхлипывала. Отчего же людям не спариваться, если у них достаточно еды и сил…

Голодный Шнырек в который раз за утро деловито почистил лапками свой длинный хвост и с тоской припомнил зеленые заросли Габа, а вместе  с ними и первого хозяина, который щедро кормил его молоком с шоколадными шариками.