Лиходеи с Мертвых болот

«Капеллан и те, кто его подослал, предполагают, что Ядвига только и мечтает об освобождении, — скептически подумал Брауншвейг. — Нет, господа освободители. Девушка душой принадлежит только святой христовой церкви, а тело ее… А это уже вопрос времени. Она станет моей. Кстати, хорошая мысль. Определю-ка я ее после всех развлечений в женскую обитель. Клариссы примут ее с распростертыми объятиями, а оттуда никогда не выходят наружу тайны нашей церкви. Монахини обители святой Клариссы умеют их хранить!»

— …что же касается лжекапеллана, — как бы продолжая размышлять, но уже вслух сказал граф, — то с ним мы поступим следующим образом…

И Брауншвейг кратко посвятил слугу в свои далеко идущие планы. В самом конце он добавил: «Приготовься, Фриц! Понадобятся все твои способности к перевоплощению…»

* * *

Мне все еще приходилось бездельничать, просиживая в корчме.

Правда, монашеская ряса открыла мне путь к кошельку и запасам провизии здешнего кабатчика, но даже достопочтенный господин Лекок начал подозрительно поглядывать в мою сторону, особенно, когда в трапезную заходила его жена. «Уж, нет ли тут любовной интрижки», — неверное, думал он. Но мне было не до шашней с представительницами женского пола. Я хотел поскорее узнать, где же все-таки спрятана библиотека — это меня занимало куда больше, чем все женщины мира вместе взятые.

Я надеялся, что Марко — доверенное лицо пана Яна, который под видом капеллана находился теперь в логове зверя, — что-нибудь узнает о библиотеке и сообщит мне.

Как ни странно, но пришел в корчму не Марко, а Йозас, тот самый старина Йозас, что служил у моего батюшки в прислугах. Явился он в рыжей рясе странствующего францисканца и подмигнув мне, пророкотал громовым басом:

— А подать сюда лепешку и листик салата! Я не принимал пищу уже много дней во славу Иисуса Христа!

— А может быть, святой брат предпочтет свежезапеченную оленину или копченый кабаний окорок? — услужливо спросил кабатчик.

— Нельзя, — наставительно произнес новоявленный вегетарианец. — Могу, правда, съесть вместо салата что-нибудь более легкое, скажем, пучок укропа, только что сорванного с грядки…

— Приятно иметь дело с настоящим праведником! — просиял Лекок. — Сию минуту!

Я видел, как из кухни вышла дородная хозяйка, неся на подносе блюдо с ветчиной и кувшинчик с вином. Поставив снедь перед посетителем, она сказала:

— Это вам, святой отец, бесплатное приложение к листику салата.

— Раз бесплатное, придется съесть, — развел руками Йозас.

Насытившись, он поблагодарил хозяйку, сказав:

— Замечательный у вас салат! Вкусный и питательный…

После всего этого Йозас соизволил наконец обратить внимание и на мою скромную персону.

— Достопочтенный брат во Христе! И ты, как я вижу, вкушаешь легкую пищу, данную нам от Господа?

— Я вкушаю ее уже третий день! — недовольно пробурчал я, делая знак кабатчику, чтобы он вновь наполнил кувшинчик с вином.

— Вот настоящий подвижник! — громко сказал Йозас, указав на меня пальцем. Затем наклонившись ко мне, он прошептал: — Пан Ян просил передать, чтобы ты был наготове. Крестовые черти собираются покинуть свое логово. Нынче ночью вместе с сотником вы проберетесь в монастырский замок и поможете освободить панну Ядвигу.

В ответ я лишь согласно кивнул и запил это известие добрым глотком вина из кувшина, который поставила передо мной жена кабатчика. При этом мне почему-то подумалось, что иногда женщины играют в нашей жизни весьма важную роль. Кто знает, возможно, если бы не было украденной невесты у чернобородого сотника, то не стал бы он так яростно бороться с тевтонами, всю свою храбрость и ратное искусство используя на службе у князя Скиригайлы, а тот ведь, как известно, союзник святого ордена… Стало быть, в этом случае мне никогда не дождаться бы существенной помощи в розыске библиотеки. А имея во врагах весь рыцарский орден, нечего и думать — заниматься столь сомнительным делом, как восстановление попранной справедливости.

«А черт, опять я ударился в теорию именно тогда, когда настала пора заняться реальным делом», — укорил я сам себя.

В этот момент в корчму ввалилось пятеро крепких мужчин, возглавляемых сотником Олексой. Все они, как и мы с Йозасом, были одеты в рясы. Оглядев вошедших, я усмехнулся про себя, подумав, что рясы всей пятерке подходят, как коровам седла. Вновь прибывшие «монахи» уж очень смахивали на переодетых псковских лучников…

Не успели мы с сотником перекинуться и двумя словами, как к нам, запыхавшись, подбежала кабатчица и выложила неприятное известие — ее муж, этот поганец Лекок, заподозрил какой-то заговор против святого ордена. Он собирается срочно отправиться в монастырь и донести на нас братьям-рыцарям.

— Этого допустить нельзя! — резко сказал Олекса.

— Не волнуйтесь, пан сотник, — небрежно отмахнулся Йозас, — хозяина корчмы я беру на себя. Мы поговорим с ним в уединенном месте, где можно спокойно поститься, но лучше всего это делать с прочными веригами на руках и ногах…