Лихорадка теней

— Нет. Она работала прачкой у настоятельницы аббатства. Ее называли Безумной Морри из-за бессвязной речи. Посмеивались над ее упорной верой в то, что сны не менее реальны, чем сама жизнь, которая, как считала Безумная Морри, состояла не из событий прошлого и будущего, а из их вероятности. Она верила, что каждое новое мгновение — ничто иное, как очередной брошенный в озеро камень, вызывающий водную рябь, невидимую тем почтенным женщинам, на которых она трудилась, в силу их недалекого ума. Морри утверждала, что способна видеть целое озеро, каждый камень в нем. Она говорила, что не безумна, а просто потрясена, — Кэт вяло улыбнулась. — Большая часть того, что она написала, вообще не имеет смысла. Если что-то из ее слов и сбылось, мы не сможем связать это с настоящим или же просто понять предзнаменования. Если все, о чем она писала на этих страницах, должно происходить в том же порядке, то мы находимся в самом начале предсказанных событий. На протяжении двадцати страниц она рассказывает о побеге Синсар Дабх.

— Она так и называла книгу?

— Ни одну из ее записей невозможно понять однозначно. Она пишет о величайшем зле, что дремлет под нашим аббатством, и что однажды оно сбежит при помощи «одной из высшего круга».

— Прачка знала о Хэйвене? — воскликнула я.

— Нет, по всей вероятности, она подслушивала хозяев, — высказалась Ровена.

Я закатила глаза:

— А ты, я смотрю, высокомерна до мозга костей, да?

Кэт вырвала из желтого блокнота страницу, на которой Джо неразборчиво написала перевод, и передала ее мне.

— Прежде, чем перейти к сути, она излагала множество беспорядочных мыслей, — сказала Джо. — Эта прачка жила примерно в 1000-м году н. э., она никогда не видела автомобилей, самолетов, сотовых телефонов, не знала, что такое землетрясение. У нее не было слов, чтобы описать все это. Она постоянно повторяет фразу «в день, когда…», пытаясь определить, когда именно произойдет событие. Я сконцентрировала внимание на переводе только той информации, что касалась непосредственно Синсар Дабх. Я все еще работаю над оставшимися предсказаниями, но дело продвигается медленно.

Я пробежала глазами по записям, страстно желая найти доказательства, что мне отведена роль героини, или, по крайней мере, не злодейки.

«Зверь вырвется на свободу, и станет бедствием для Земли. Его нельзя уничтожить. Ему невозможно навредить. Это дьявольское дерево даст лишь новые побеги. Он должен быть сплетен (Замурован? Заточен в тюрьму?)Из самых могущественных родословных происходят двое: Если одна умрет в юности, то вторая, которая ищет смерти, будет охотиться на Зверя. Драгоценные камни, высеченные из ледяных скал, расположенные на востоке, западе, севере и юге, превратят три лика в единое целое. Пятеро из-за скрытых границ будут заклинать, когда камни будут положены, и тот, что горит чистым огнем (сожжен на костре?), вернет Зверя туда, откуда тот вырвался. Если заселенный… одержимый (не уверена в этом слове… преобразованный?) заточит его в самом сердце тьмы, он уснет, но сон его будет чутким».

— Чувиха, вот отстой! Кто пишет такой бред? — воскликнула Дэни мне через плечо.

Джо фыркнула:

— Я постаралась перевести как можно точнее, особенно если учесть, что эта женщина ни одного слова не написала одинаково дважды.

— Она че, надорвалась бы выражаться немного точнее? — проворчала Дэни.

— Вероятно, она считала, что выражается точно, — ответила я. Ведь язык постоянно меняется, особенно диалекты и сленг. — Дэни, ты сама посуди, ну кто сможет перевести это «чувиха, вот отстой» через тысячу лет?

Но не только язык все осложнял. Трудно было правильно истолковать сон. Меня настолько беспокоили сны о Холодном месте, когда я училась в средней школе, что я, наконец, рассказала папе о преследующем меня кошмаре. Он предложил описать его на бумаге, чтобы мы вместе попытались разобраться, что этот кошмар означал.

Последовательный и прагматичный Джек Лейн считал мозг чем-то вроде компьютера, а сны — способом, при помощи которого он копирует и сохраняет события прошедшего дня в подсознание, обрабатывая воспоминания и систематизируя полученные знания. Но он также полагал, что если сон повторяется, значит разум или дух не может справиться с какой-то проблемой.

Он предположил, что мой сон отражал естественный детский страх потерять маму, но даже в возрасте десяти лет это звучало для меня весьма неубедительно. Теперь я задумалась, а не беспокоился ли папа втайне, что тот повторяющийся сон был как-то связан с моей биологической мамой, которую я потеряла. Что, возможно, меня удерживали на холоде, и при этом, я вынуждена была смотреть, как она умирала.

Я тоже так считала до тех пор, пока не побывала в Белом Дворце и не увидела там короля и его возлюбленную. Именно тогда я осознала, что она — та самая женщина из моих снов. Да еще мой последний сон, где, наблюдая как умирает она, я как будто сама почувствовала, что погибаю. Теперь же меня беспокоила совсем иная вероятность.