Лилиан

Я вижу себя в той самой пещере, но уже окружённой спасёнными мною волками и птицами. По-видимому, я здесь уже много лет. Я сижу у самого входа в пещеру и наблюдаю за тем, как вечернее солнце закатывается за горизонт, и всюду воцаряется тьма. В пещере тихо и темно. Я бреду погруженная мыслями в самый дальний угол пещеры, чтобы даже отголосок лунного света не смог до меня дотянуться. Неожиданно тишину нарушает специфический треск лопающейся горной породы, и совсем недалеко от меня образуется трещина. Огненное зарево, исходящее из неё моментально освещает пещеру, выделяя стены красно-оранжевой краской, а источаемый из глубин запах серы беспрепятственно заполняет окружающий меня пустоты. Вытекающая из трещины лава, заполняет всю пещеру, совершенно не касаясь меня. Я пристально не без интереса наблюдаю за странным процессом, к которому я совершенно непричастна, хоть я и единственная на Земле могу это делать. Птицы и волки покинули пещеру, гонимые запахом страха и крови. Когда я, наконец, решаюсь подойти к огненному краю, меня останавливают появившиеся из трещины длинные загнутые когти. Они абсолютно без труда врезаются в каменистую почву, разрезая её словно острым клинком. Ещё буквально секунда и из недр Земли вылезает чудовище с зеленовато-землистой кожей, большими горящими огненно-красными глазами и огромными жилистыми перепончатыми крыльями. Редкие заострённые белые зубы виднеются из слегка приоткрытого рта, из которого временами вырываются клубы пара или сочится, стекая по уголкам, кровь.

– О, плод моего семени, – зашипел он, – создавая, я вложил в тебя такие надежды и стремления! Сея хаос и смерть, ты должна была создать Ад на Земле! А ты, никчёмное моё создание, подводишь меня, лишая и этого наслаждения!

– Я не хочу убивать и быть бичом для человечества, – спокойно ответила я. – Я не буду!

– Нет, дочь моя, ты будешь это делать, ибо я просто не оставлю тебе выбора, – звонко засмеялся он, – я оставлю тебе твой прекрасный человеческий образ, но совмещу его с твоим натуральным естеством, – и я моментально превращаюсь в ту самую Лилиан, какой сейчас и являюсь. – О, копия своего Отца! – произнёс он менее решительно, и я почувствовала, пускай и на долю секунды, как его голос дрогнул, – я дарю тебе возможность быть незаметной для людей, но остерегайся зеркал. Твои способности дарить жизнь и смерть остаются неизменными, зато меняется твоя потребность, – он тихо злорадствует, – для того, чтобы жить среди людей, ты будешь убивать. В противном случае, я обреку тебя в своём Царстве на такие страдания, пытки и муки, что тебе и не снились, я уничтожу всё живое, что ты когда-либо создавала, и что окружало тебя долгие годы.

Я больше была поражена тем, что этот монстр действительно приходился мне Отцом. Столько силы, власти, жестокости и неимоверной злобы было сосредоточено в нём одном. Хорошо, признаю, я тоже была сильна: управляя водой, огнём, ветром и землёй, я легко создавала вокруг себя нужный мне мир. Я без особого труда дарила и отбирала жизнь, но всё-таки не была столь жестока и озлоблена. Жаль, что настанет время, и это «но» уже нельзя будет применить и ко мне.

– Но зато, что ты не выполнила возложенных на тебя обязанностей, я прокляну тебя и заточу в теле ребёнка. Я обреку твою человеческую жизнь на страдания, ибо болезнь, возникшая у тебя, будет хуже проказы.

Прежде, чем он договорил свой жестокий приговор, я очутилась четырёхлетним ребёнком на незнакомом мне прежде пороге дома в чужестранной деревне, захлёбывающейся от нищеты и болезней. Низкорослые развалившиеся домики из потемневшего от времени дерева окружали меня, затягивая в абсолютно чуждый мне мир. Беспамятство и страх заставили меня съёжиться у незнакомой двери и так зарыдать, как может только напуганный до ужаса ребёнок. Не прошла и минута моих истеричных рыданий, как деревянная дверь отворилась и на пороге появилась приятная белокурая женщина. Так я и появилась в Англии у приёмной семьи. Теперь я знала всё, что было до и что было после. Теперь все куски пазла были собраны воедино, образовывая чёткую и ясную картину. Если раньше я казалась сама себе книгой, написанной неизвестным доселе мне языком, то теперь эта книга была переведена и изучена досконально, отдельные главы которой, конечно, требовали более тщательного прочтения, но так или иначе все страницы были найдены и собраны воедино. И требовалось лишь время, чтоб всё понять и принять, если это, конечно, вообще возможно будет сделать когда-нибудь.