Они проехали по улицам Тириона, неспешно и немного задумчиво, молча для окружающих, но не друг для друга. Во дворе дома они одновременно спрыгнули с коней, так же молча, словно боясь разрушить возникшую между ними связь, завели их, не забыв положить сена, и, держась за руки, пошли к дому. Атаринкэ остановился перед дверью их комнаты, открыл ее, внес Лехтэ на руках и первым нарушил молчание:
— Люблю тебя…