Лилия

При каком-либо соприкосновении с Лилией я напрочь терял голову и какую-либо решительность, и хамство, и одноклассники увидев мой глуповатый вид в этот момент наверняка бы очень удивились, поскольку имеющаяся и заботливо мной взращённая репутация бабника, вероятно, не раз имевшего самые что ни на есть близкие отношения с особами женского пола, никак не вязалась с моим глуповатым видом несмышлёного и неопытного птенца в тот момент.

Я буркнув «привет» удалился в свою комнату, в душе чрезвычайно взволнованный, а они укрылись в комнате Даши и сквозь просветы в отделяющих два пространства друг от друга, до меня доносилось редкое хихиканье и неразличимое перешёптывание, чередующееся затишьем, которое ассоциировалось мной с тем самым слайдом, предательски перемещающимся непослушным разумом на первый план.

Я пытался сосредоточиться на книге (точно помню «Убить пересмешника»), но каждый эпизод приобретал эротический оттенок и смысл уловить не представлялось возможным, поскольку размышления сводилась, например, к тому:

«Могло ли быть у Джима такое же влечение к телу Глазастика, как у меня в порыве неконтролируемой страсти к телу Даши?»

или

«Имел ли Аттикус сексуальную связь с Кэлпурнией?»,

либо

«Играли ли Глазастик с Джимом и Диллом в подобие той игры, в которую мы как-то играли втроём с Лилией и Дашей?».

Кстати, я совсем упустил из виду тот момент…

Сколько лет тогда мне было? Возможно 7-8. Мы играли в семью – папа, мама и дочь. Стол представлялся нам домом и с краёв его так уютно свисала скатерть практически скрывая нас полностью из виду. Естественно я был мужем, а Лилия женой. Протест Даши, также желавшей играть роль жены, был быстро подавлен авторитетнейшим заявлением Лилии, что она воочию видела, как это происходит, как должны вести себя муж с женой, ведь к её матери приходили мужчины и приподнимая край одеяла она наблюдала. И в качестве доказательства она приказала мне приложить ладонь к её абсолютно ровной пуговичке груди (из-за жары мы были без маек) и дальнейшим событием должно было мной пред приняться действо по проникновению моей… Но до этого не дошло, в скором времени наш брачный спектакль был прерван ничего не подозревающей мамой, позвавшей нас пить чай с печеньем и мы совершенно забыли о своей задумке, ибо сладости в то время были намного более соблазнительным явлением, чем какие-то там скучные игры под столом.

Хм! Не вздумалось ли Вам что я имею интерес к детскому телу? Нет, совершенно не имею. Впрочем, смотря как рассуждать. Женское тело меня мучительно интересует только лишь в том виде, когда оно имеет явные отличия от мужского, то есть наличествует грудь и сформировавшееся тело с признаками всего женственного и с присущей спортивной округлостью. Да нимфетки созревают довольно рано, и в каком-то смысле тот возраст, когда они уже способны соблазнять и зачать является периодом детства, границы которого обозначены восемнадцатью годами. Но попробуйте загнать в эти рамки саму природу, которая скрыта в умопомрачительном влечении?! Да, конечно, под установленным возрастным ограничением заложена вполне благородная попытка оградить несмышлёнышей от опрометчивых поступков (мол, человек в таком возрасте не осознает в полной мере последствия своих действий), но посмотрите вокруг…

Природой установлены собственные нормы, согласно которым каждому организму установлено своё подходящее время. Природа не уравнивает глупыми ограничениями, оно подстраивает и контролирует неведомым нам смертным образом, по своим мудрым канонам.

Сколько ей было, той набоковской нимфетке, которая оказалась зовущей, ожидающей?! Ей необходимо, она не терпит, она требует, она кокетничает, и она с удовольствием отдаётся и подчиняется власти. Вовсе ей плевать на глупые восемнадцать. Она хозяйка собственного тела и она поистине свободна от предрассудков.

Ограничивать следуют не возрастом, а уровнем сознания. Порой не то чтобы женщина, в общем представители робочеловечества не представляют и не осознают собственных целей, возможностей. Будь то тридцать лет, часто и в сорок, и в пятьдесят – ясный ум и осознание ответственности не всегда поддаются возрастным критериям. Иногда вовсе не поддаются. Большинству не поддаются. Зачастую наличие либо отсутствие мозгов и в общем приспособленность к жизни не загнаны в возрастные рамки и тысячи вполне зрелых людей ежедневно рожают тысячи будущих несчастных и таких же дебилов как они сами и будь им хоть восемнадцать лет, хоть пятьдесят дебилами они так и останутся.

А что может быть желанней сформировавшегося, открытого и зовущего юного тела? Не покалеченного и не успевшего истрепаться тяжестью бытия, искушению чревоугодием. Ничего! Этот тот запретный плод, который жаждет каждый мужчина. Это то самое уютное, обхватывающее и поддающееся, которое поглощает и держит крепко-накрепко, так, что мысли уносятся в божественном наслаждении.

Природа сама знает, когда она уже готова, человечество же анти природное, часто безумное и не логичное.