Лилит – сестра ночи

— Молчать! — взревел раздраженный наместник, затем бросил мимолетный взгляд на советника, сразу переставшего громко перелистывать страницы старинного фолианта, и снова посмотрел на тюремщика, который уже готов был провалиться под землю. — Да как ты смеешь мне врать! Это сложная магия, которую невозможно было не заметить! Что вообще у вас там творится! — в гневе Эллиот Первый чеканил каждое слово, и его голос уже начал срываться на крик. — И ты, остолоп, дал им сбежать! Для такого обряда нужны как минимум три могущественные ведьмы, причем ребенок вообще не в состоянии это сделать, так как обладает самыми заурядными магическими способностями! Я лично ее проверял! — уже орал наместник, при этом советники все как один кивали головами, соглашаясь с каждым его словом. — Как ты их туда пустил?! Как? — потом Эллиот Первый наклонился и зашипел на Кина: — И самое важное, зачем?!

Тюремщик упал на колени и стал умолять:

— Ваше Святейшество! Певцы, прислужники инквизиторов, не переставая исполняют священные песнопения, блокируя любую ведьминскую магию! Из нашей тюрьмы невозможно сбежать, а тем более проникнуть в нее, везде металлические магические двери, на окнах решетки с защитным барьером, запирающиеся словом божьим. На каждом этаже стоят молебные кельи для инквизиторов, которые постоянно читают молитвы нашему единому богу Верину.

— Молчать, богохульник! — закричал наместник, несколько стражников тут же схватили трясущегося начальника тюрьмы за шиворот и прижали его к полу. — Я проверю каждое твое слово! Хотя тут и так все понятно! Это ты во всем виноват, ведь тебе поручили охранять этих ведьм! Ты знал, насколько они важны! Увести его и допросить! Всех допросить! — орал Эллиот Первый, не обращая внимания на рыдания Кина.

Наместник нервно постучал рукой о подлокотник и, повернувшись к первому советнику инквизиции, спросил:

— Ведь Гром рассказал нам обо всем, он лично убил Избранную?! И прекратил варварский обряд по призыву этого бога проклятых?! — и с недоверием посмотрел на Мантаса, который несколько съежился под его взглядом, но при этом спокойно ответил:

— Ваша Светлость, мы можем допросить его еще раз, но я точно помню, что он медленно, как велит ритуал, перерезал им горло, проливая на алтарь кровь невест повелителя! И отрубил головы всем раненым и погибшим ведьмам, Избранная к этому времени уже была мертва, — поправился советник, — несколько стрел пронзили ее, после этого Гром сжег их на алтаре и тем самым запечатал его кровью ведьм, алтарь треснул и развалился на несколько частей, портал закрылся для их бога на сотни лет.

— Тогда кто мог применить такую магию? — задумчиво произнес наместник, он отвернулся от Мантаса и стал размышлять вслух. — И как они попали в охраняемую и заблокированную тюрьму, в которой невозможно применить заклинание перевоплощения, особенно после того, как была разрушена их связь с богом, ведь сейчас магия и влияние ведьм, без поддержки повелителя, должны угасать.

— Ваша Светлость, может, маги? — начал было советник, но Эллиот Первый даже не взглянул на него, лишь фыркнул:

— После того, что мы с ними сделали! — однако он вдруг повернулся к советнику и спросил его:

— А этот Дик еще жив?

— Да, Ваше Святейшество, но Совет инквизиторов признал его виновным и приговорил к казни, — ответил Мантас и настороженно добавил: — Завтра в полдень, Ваше Святейшество, — и преданно посмотрел на наместника.

— Отмените казнь, он еще пригодится мне живым, приведите его, что-то не складывается у меня в голове с этой девочкой, — и немного подумав, улыбнулся и добавил: — И позовите Грома.

— Да, Ваше Святейшество, — кивнул советник, затем развернулся и, словно передавая эстафету, шепнул что-то другому инквизитору, который тотчас же отправился выполнять срочное поручение.

— Но вы же сами видели эту ведьму из Фольскри, — напомнил Мантас, но Эллиот Первый уже не слушал своего советника, а лишь махнул рукой и приказал:

— Позвать гонца!

— Ваше Святейшество! — в это же время, склонившись в поклоне, громко произнес герольд, и его голос эхом отозвался в большом украшенном барельефами зале: — Посыльный с западных земель из Палейона, у него письмо от графа Брусо.

— Пусть заходит, — махнул рукой наместник и посмотрел на вошедшего.

Низко кланяясь, мужчина небольшого роста, с дрожью в голосе, которая выдавала его волнение, произнес:

— Ваша Святейшество, граф Брусо передает вам наилучшие пожелания, желает вам долгих…

Но Эллиот Первый грубо перебил его:

— У меня нет столько времени, чтобы выслушивать любезности от вашего графа, короче!

Трясущейся рукой гонец подал письмо с гербовой печатью. Наместник сорвал ее, прочитал послание и задумался. Он уже не смотрел в сторону посыльного, его перестал интересовать этот человек, который, кланяясь, выходил из богато украшенного зала. Эллиот Первый повернулся к советнику и задумчиво произнес:

— Мантас, собирайте священную армию инквизиторов, для них есть работа, — и передал письмо советнику, который быстро прочитал его и тут же вышел из зала.

* * *