Лимб

Навсикая тяжело переживала смерть Хрума – юного рлока, которого ей некогда подарил Наставник Вячеслав. Глубинная связь между рлоками и мастерами ножей приводила к невероятной боеспособности пары. Однако выпавшее звено приводило к печальным последствиям. Звери тосковали, отказывались есть, теряли ментальную силу и в итоге умирали. Мастера погружались в пучину безысходности. Далеко не все могли справиться с подобными проблемами. Рлок был не просто питомцем или другом – для многих мастеров он становился единственным живым существом, которому стоило доверять.

Навсикаю из пропасти вытащил брат.

Первым делом Брин взял увольнительную на браннере Коэна и поспешил в Таррос. Там он разыскал Мерт, Навсикаю и прикованного к постели Вячеслава. Дни были суровыми, переполненными яростью и отчаянием. Брин неотступно следовал за сестрой, не позволял ей творить глупости. И это помогло.

К обучению в Гильдии Навсикая так и не вернулась. Лишившись Хрума, взрослеющая девочка утратила цель. Она больше не понимала, зачем ей становиться величайшим из мастеров. Кому это нужно – ей или Внутреннему Кругу? Чего хочет именно она – вчерашний ребенок, лишившийся самого близкого друга и родителей? Вряд ли руны и клинки сделают ее счастливой…

Рык снова сидел на крыше.

Он не хотел умирать, потому что чувствовал – хозяин жив. Ольгерд ушел очень далеко, за пределы любых миров и измерений, которые зверь мог себе представить. Вот только связь оказалась настолько прочной, что отголоски эмоционального фона хозяина смутно улавливались его питомцем. Ничего конкретного. Зверь чуял, что Ольгерд цел и невредим – это всё, что ему следовало знать. Оставалось лишь нащупать тропу, которая приведет рлока к мастеру ножей. И отправить свой разум в путешествие. Возможно, Ольгерд нуждается в помощи, не может отыскать дорогу домой.

И Рык не останавливался.

Каждый вечер, в любую погоду, зверь поднимался на крышу пристенного дома, укладывался на жесткой черепице и уходил в пограничное состояние, позволявшее видеть невидимое. Рык бродил по краю чужих сновидений, соскальзывал в полупрозрачные потоки, связывающие Храмы с Дверьми, учился проникать во Внемирье. Раньше они с хозяином проделывали нечто подобное – запускали свои души на другой континент. Рык вселялся в сны Ольгерда, а в критический момент сумел выбраться на палубу «Мемфиса».

Он должен вспомнить.

Должен попасть туда, где его ждет друг.

Первые дни Мерт и Навсикая не понимали, что происходит. Дом из ятобы был врезан в отвесный утес, служивший стеной Атолла Миядзаки – летающего над планетой островка, управляемого одним из небесных кормчих. Ятоба – невероятно дорогая и твердая порода. Ходили легенды об умельцах, которые вытачивали из этой древесины клинки, остротой и прочностью не уступавшие стали.

Сердцевиной дома служил древесный столб, вросший двумя концами в каменные выступы. Неведомый архитектор нанизал комнаты-блоки на этот стержень, а также позаботился о креплении к отвесной скале. Конструкция была оснащена террасой, канализационной и трубопроводной системами, а также винтовой лестницей, вьющейся вдоль центрального столба. Лестница упиралась в люк, служивший обитателям дома входной дверью. С крыши Мерт и Навсикая попадали на узкую каменную тропу с ограждением, по которой можно было подняться выше – туда, где простирались старые кварталы Миядзаки.

Однажды Мерт заметила, что Рык поднимается на верхние ступеньки лестницы и подолгу сидит, всматриваясь в крышку люка. Поначалу женщина решила, что рлок нуждается в выгуле. Муж часто бродил со зверем по ночной Ламморе, задерживаясь у набережной реки или выходя за пределы города – туда, где зверь мог побегать, не опасаясь перепугать до смерти горожан. Мерт открыла люк и попыталась вывести зверя на горную тропу, но Рык хотел не этого.

Оказавшись на крыше, зверь успокаивался, ложился на черепицу и отвлекался от всего происходящего. В реальности пристенного города оставалось лишь тело – живое, дышащее, но безучастное ко всему.

Когда дул порывистый ветер, белая шерсть рлока топорщилась, но хищник продолжал пребывать в своих мирах. Когда дождь заливал крышу, а вода ревела в водостоках, Рык сидел на прежнем месте – не двигался, не реагировал, не пытался укрыться от непогоды. В такие ночи Навсикая поднималась наверх и захлопывала крышку люка, чтобы ливнем не затопило дом. Утром девочка поднималась наверх и заставала зверя в прежнем положении. Иногда Рык спал, свернувшись калачиком. Навсикая долго смотрела на хищника – по ее застывшему лицу сложно было что-то определить. Если дождь прекращался, девушка оставляла люк открытым и спускалась в свою комнату.