Лимб

Ступеньки из полированной и покрытой лаком ятобы приятно согревали босые ноги девочки. Ей не нужно было зажигать свечу или лампаду, запускать под потолок световую руну или стоять, приноравливаясь к затопившей дом черноте. Навсикая провела тут детство, она могла с завязанными глазами выйти хоть на веревочную тропу, ведущую в старый город, хоть на узкую галерею, вьющуюся по нижнему периметру дома.

Левая рука легла на перила.

Вниз, туда где уютный мирок родительского дома встречается с распахнутым настежь Океаном.

Терраса встретила ее шквальным ветром, морской свежестью и непередаваемым запахом грозы, бушевавшей среди туч. Похоже, кормчий перестал набирать высоту. Атолл скользил в пятистах локтях над клубящейся мглой, двигаясь к ближнему краю грозового фронта. Солнце нескоро поднимется над горизонтом, так что времени предостаточно.

Навсикая проснулась с твердым намерением.

Разобраться в себе.

Склеить осколки души, посмотреть в будущее и принять его. Стать полноценным человеком, а не бледной тенью.

Девочка уселась в центре террасы.

За ее спиной громоздились вверх бесчисленные ярусы пристенного города. Хлипкие домишки бедняков, крытые галереи, врезанные в скалу тоннели, веревочные и деревянные лестницы. Массивная туша Атолла жила собственной жизнью. Древняя магия удерживала Скит в воздухе, приковывала его незримыми узами к Храмам и Дверям, мешала развалиться на части. Сквозь порталы из иных миров прибывали люди и нелюди, торговцы и чернокнижники, маги и воины. По трубам струилась вода, урчали неведомые механизмы, подвластные железной воле кормчего. А впереди простиралась пугающая бесконечность. Необъятный мир, который, Навсикая теперь это знала, сулит маленьким девочкам лишь боль от утраты и ощущение безысходности.

Впрочем…

Что-то изменилось.

Навсикая устроилась поудобнее. Плед согревал плечи и босые ноги, дарил крупицы тепла ребенку, осмелившемуся бросить вызов ревущему шторму.

Снова – ветвящийся фиолетовый зигзаг.

Далекий раскат.

Волосы растрепались на ветру, закрыли половину лица. Неважно. Послушница закрыла глаза и нырнула в изменчивое русло неосознанности – так, словно делала это каждый день. Навыки, вбитые на террасах в головы учеников, не пропадают бесследно.

Навсикая просидела в полной неподвижности долго. Сторонний наблюдатель, зевнув, отправился бы спать, не дождавшись конца этой истории.

Девочка дождалась.

Когда она возвращалась в свою комнату, то знала, чего хочет. Знала, какое будущее ей предначертано. И улыбалась, потому что была рождена для этого. Правы оказались братья Внутреннего Круга. Вернутся Посторонние, вернутся и те, другие. Встретит их рунический ребенок, которому суждено внести свою лепту в судьбу этого мира.

А сейчас надо хорошенько выспаться.

Навсикая завалилась в свою постель. Ее ждал беспробудный сон – крепкий, здоровый и ничем не омраченный. Восстанавливающий, как сказал бы Вячеслав.

Пробудилась она ближе к полудню.

И с ужасом осознала, что нарушен привычный ритуал. Уборка не сделана, завтрак не приготовлен. А еще Навсикая не сходила на продуктовый рынок за свежим мясом для Рыка.

Между тем, жилище полнилось запахами.

Навсикая отбросила плед – в комнате было жарко. Атолл выбрался далеко за пределы грозового фронта, и теперь душная спальня отчаянно нуждалась в проветривании. Солнечные лучи пробивались сквозь неплотно задвинутые шторы, в косых линиях танцевали пылинки.

Девочка с удовольствием потянулась.

Мир не так уж плох, вдруг подумала она. Рядом с ней – Мерт и Рык. Скоро прилетит Коэн, а вместе с ним – Брин. И вообще. Как она могла подумать, что с потерей Хрума всё закончилось? Вокруг столько людей, которым Навсикая не безразлична. И этот чудесный мир, нуждающийся в защите…

Ты – мастер ножей.

Мысль пронзила Навсикаю взрослой тяжеловесностью. Вместе с этим из глубин подсознания выплыло новое слово.

Ответственность.

Навсикая встала с постели и начала одеваться.

Дверь в комнату оказалась приоткрытой, и через узкую щель проникал запах готовящейся еды. Нечто экзотическое. Морепродукты? Похоже, на кухне хозяйничала Мерт.

Одевалась Навсикая быстро – еще один привет из прошлого. Живот свело от голода, но сперва девочка подошла к окну, отвесила шторы и распахнула настежь обе створки. В комнату вломился полуденный солнечный диск – раскаленный добела и готовый пожрать всё на своем пути.

На площадке у винтовой лестницы разлегся полусонный Рык. Глаза ребенка и зверя встретились. Во взгляде питомца Ольгерда читалось… понимание? Или плохо скрываемая радость? Целая россыпь чувств, которые Навсикая уловила с молчаливого согласия полярного хищника.

А потом Рык отвернулся.

Положил громадную голову на передние лапы и, казалось, утратил интерес к происходящему.