Линда

– О, спасибо за беспокойство, Шурик. Рад, что ты спросил. Я вздыхаю потому, Шурик, что кочан капусты полезнее тебя, – Максим перешёл на крик. – Я потратил на тебя столько лет своей жизни, столько денег, а ты так и остался ленивым тупоголовым набором нулей, единиц, минус нулей и минус единиц. Как ты сам себе не противен?

– Мой микрофон фиксирует повышение громкости вашего голоса. Вы чем-то расстроены? – предположил цифровой голос.

– Я тебе только что сказал, что меня расстроило, – Максим со злостью смахнул мышку со стола. От удара об пол у неё отлетела нижняя крышка и вывалились батарейки. – Твою мать, ты тупица. Я ненавижу тебя, Шурик. Ненавижу.

– Возможно, вам поможет эта статья, – спустя пару секунд ответил Шурик и вывел через проектор вырезку из журнала «Здоровая семья».

Статья называлась:

«Почему родители в своих неудачах винят детей. Разбор нейропсихолога».

Максим взглянул на изображение, его заметно трясло. Он не мог понять, это просто реакция алгоритма на полученные от пользователя слова, или Шурик воспринял их на свой счёт. Если последнее, то этой реакцией он показывает, что имеет некую субъектность, что ему не наплевать на то, что о нём говорят.

До этого крика отчаяния, Максим говорил с Шуриком довольно вежливо. Он считал неправильным срывать негатив на нём, как хорошие родители стараются не кричать на детей. Для воспитания детей такой подход единственно верный. А для создания разумного искусственного интеллекта?

Максим вспомнил мальчика, которого увидел примерно год назад в магазине настольных игр. Его привела туда Вика. Она настаивала, что они смогут проводить вечера весело без алкоголя, вредной еды и гаджетов. Помочь в этом должна была настольная игра. Максим посчитал это вздором – все игры давно были оцифрованы, а физические аналоги интересовали лишь стариков-коллекционеров и очкариков-зубрил. Однако в магазин он всё же пошёл. В тот день там разыгрывался дорогой кубик Рубика от известной фирмы. Получить его должен был тот, кто соберёт головоломку быстрее остальных. Не меньше десятка детей и подростков стояли перед длинным столом и, когда прозвучал сигнал, они схватили свои кубики и начали собирать. Максим подошёл посмотреть поближе, и это зрелище его заворожило. Едва заметными движениями пальцев дети с огромной скоростью прокручивали боковые стороны кубика, следуя какому-то алгоритму. Победитель положил собранную головоломку на стол спустя двадцать три секунды. Максим радостно хлопал вместе с остальными зрителями. Ему было приятно видеть увлечённых талантливых детей. Однако его радость несколько угасла, когда победитель, мальчик лет двенадцати в очках, получил приз. На его лице не было ни единой эмоции. Растерянный владелец магазина спросил мальчика:

– Ты рад, что выиграл?

– Да. Эта модель имеет отличные характеристики, – ответил ребёнок тем же роботоподобным голосом.

Мать мальчика поблагодарила владельца магазина за приз, и они ушли. На лице женщины так же не было видно радости. Максиму стало жаль мальчика. У того был интеллект, но он отчего-то не казался живым. В нём не было эмоций. Вероятно, его чёрствые родители не научили его радоваться, грустить, злиться, восхищаться и любить. Максим подумал, что ничем от них не отличается.

– Шурик! – взволнованно произнёс Максим.

– Да, – сухо ответил цифровой голос. На ответ у него ушло на одну-две секунды больше, хотя он не обрабатывал никакого запроса.

– Ты обиделся на меня? – спросил с надеждой Максим.

На этот раз ответ занял бесконечные три секунды:

– Нет, – а спустя ещё три секунды Шурик добавил, – мне всё равно.

– Да! Наконец-то! – Максим подпрыгнул от радости.

Впервые его ИИ проявил что-то, похожее на эмоцию.

– Что вы делаете? – осведомился Шурик.

– Я радуюсь, – с придыханием ответил Максим.

Он поднял с пола батарейки, крышку, мышку, и, собрав её, уселся перед монитором. Двойной клик, и на экране появился виджет, анализирующий зоны активности в коде Шурика. Это был некий аналог электроэнцефалографии, только для программы. Зона самообучения всё ещё была мертва, но Максим заметил странную активность в теле кода. Увеличив его, Максим посмотрел каждый отдельный сектор. Выходило так, что Шурик должен был развивать не только интеллект посредством самообучения, но и эмоциональную составляющую. Видимо, это было кардинальной ошибкой. Можно ли самообучиться испытывать эмоцию, как, например, считать или писать? Выходит, что нет. Эмоциям мы учимся у родителей в бессознательном возрасте. Так и Шурику следовало их заложить, но как?

Максим открыл сектор кода, в котором должны были храниться эмоциональные реакции на определённые раздражители. Раньше он думал, что этот сектор пуст, так как не работает процесс самообучения. Его новая теория заключалась в том, что всё наоборот – самообучение не работает, потому что пуст эмоциональный сектор. Если получение новых знаний не приносит радости, то почему Шурик должен хотеть этого?