Линия красоты

— Что ж, у тебя все впереди. — И Уани улыбнулся. — А чем же ты там занимался?

— Можно подумать, милый, ты ни разу в жизни не был в ночном клубе, — с почти нарочитым сарказмом ответил Ник. — Удивительно, особенно если вспомнить, где ты постоянно фотографируешься с невестой. Мы танцевали, пили, снова пили и снова танцевали.

— Хм. А рубашку ты снимал?

— Пусть твое ревнивое воображение подскажет ответ, — ответил Ник.

Они поднялись в спальню Уани (тут на лице Уани отразилось легкое беспокойство, словно он надеялся, что Ник не станет особенно приглядываться к обстановке) и вошли в белую кафельную ванную. По дороге Ник замедлил шаг. Ему хотелось получше разглядеть спальню — фотографии из Харроу и из Оксфорда, члены Клуба мучеников в розовых пиджаках, Тоби, Родди Шептон и все прочие, книги — Шекспир издания Арнольда и Ардена, «Миддлмарч» и «Том Джонс» в потрепанных оранжевых обложках «Пингвина», знакомые заголовки, знакомые авторы — книги из библиотеки школьника, которые давным-давно никто не открывал; и огромную, почти двойную кровать, и зеркало, в которое Ник взглянул с некоторым страхом, но, к собственному удивлению, обнаружил, что выглядит вполне прилично… Наконец он вошел в ванную вслед за Уани.

Тот уже достал бумажник и сейчас выкладывал и подравнивал на широком бортике ванны щедрую порцию кокса.

— У меня еще много, — сказал он.

— Знаю, — ответил Ник. — А не рановато ли?

Совместный прием кокаина ему нравился, но не нравилось, что Уани относится к порошку как-то… чересчур серьезно, что ли.

— У тебя такой вид… мне показалось, что тебе это не помешает.

— Если только немножко, — сказал Ник.

Ему совершенно не хотелось спускаться к ужину под кайфом и строить из себя дурака, но соблазн был велик, и отказаться почти невозможно. В кокаине ему нравилось все — и как его подравнивают кредитной карточкой, и как вдыхают через свернутую денежную бумажку («Все делается через деньги», — замечал Уани). Осторожно, чтобы не толкнуть Уани под руку, Ник приобнял его сзади и сунул руку ему в левый брючный карман.

— О черт! — отрешенно произнес Уани.

У него сразу встал, и у Ника, прижавшегося к нему сзади — тоже. Все, что они делали, было запретно и потому как-то очень по-детски. Ник не знал, сколько у них времени, и помыслить не мог о том, чтобы остановиться, и в то же время понимал, что ведет себя глупо, непозволительно глупо для своих двадцати трех лет. И именно в этой непозволительной глупости таилась какая-то особая красота. Во фланелевых глубинах кармана позвякивали несколько монеток: они приятно холодили руку Ника, когда он гладил член Уани.

Уани разложил порошок двумя длинными дорожками.

— Прикрой-ка дверь, — сказал он.

Ник неохотно отстранился.

— Хорошо, только на минуту. — Прикрыв дверь, он полез за двадцатифунтовой бумажкой.

— И запри, — сказал Уани. — Этот мальчишка всюду за мной бегает.

— И его трудно винить, — с улыбкой заметил Ник.

Уани бросил на него недовольный косой взгляд — Ник не раз замечал, что он не любит комплиментов. Они по очереди присели и втянули в себя порошок, а потом поднялись, втягивая носом воздух, кивая и вглядываясь друг другу в лицо для подтверждения собственных ощущений. Черты Уани смягчились, на губах появилась невольная улыбка, которую так любил Ник, — улыбка, в которой победа сочеталась с поражением. Ник улыбнулся в ответ и одной рукой погладил его по щеке, а другой, сквозь брюки — по напряженному члену. Обоим было хорошо.

— Отличный порошок, — сказал Ник.

— Черт, это точно, — ответил Уани. — У Ронни всегда первый сорт.

— Надеюсь, ты мне не слишком много насыпал, — сказал Ник; а в следующий миг, обняв и страстно целуя Уани, он уже знал, что возможно все, что долгий томительный ужин превратится в тур вальса, что он очарует всех, начиная с всесильного Бертрана. Он вздохнул и перевернул руку Уани, чтобы взглянуть на его знаменитые часы. — Нам пора вниз, — со вздохом сказал он.

— Ладно. — Уани отступил и быстро расстегнул ширинку.

— Милый, нас же ждут…

Но Уани так на него смотрел, требование в его взгляде так слилось с мольбой и подчинением, и сама мысль, что этот надменный красавец нуждается в нем, что Ник посвящен в его любовные секреты, так возбуждала, что Ник опустился на колени, взял его в руки и, расстегнув, спустил на нем до колен строгие, старомодного покроя, брюки…

На пути вниз им повстречался маленький Антуан, которому не терпелось их увидеть — он уже все комнаты обшарил, ища брата. Они еще улыбались, вспоминая, как у них все никак не получалось смыть резинку в унитаз, и мальчик поинтересовался, что это их так развеселило.

— Я показал дяде Нику свои старые фотографии, — объяснил Уани.

— Ага, очень забавные, — подтвердил Ник, тронутый искусной ложью Уани и в глубине души жалея, что в самом деле их не посмотрел.

— А-а, — ответил малыш Антуан. Он, возможно, сожалел о том же.

— Ты лучше сюда взгляни, — сказал Уани и толкнул дверь в комнату над кабинетом.