Лётчик

— Да, собираюсь, — и что я на этого адъютанта взъелся? Потому что он из штабных? Так ведь и я только что с таким удовольствием эту свою бумагу из кармана доставал и наблюдал за сменой эмоций на его лице. Чем я-то от него отличаюсь в таком случае? А он вроде бы даже и ничего. Растерянность-то неприкрытая на лице от нашего предстоящего поступка и интерес самый натуральный, даже явное уважение в глазах читается. Можно тогда и нормально разъяснить. — А почему нет? Вы со своими пушками вряд ли сможете им ответить. А мы хоть парочку вот этих бомб на них сбросим да из пулемёта обстреляем. Вряд ли причиним какой-то серьёзный ущерб, но хотя бы немного напугаем. А то ходят здесь свободно, как у себя дома.

— Я доложу генералу о ваших намерениях, — повторил старший лейтенант. Вытянулся по стойке смирно и отдал мне честь. — Удачи вам, поручик.

Вполне искренне пожелал. Это сразу видно. Понимает, на что мы идём. А неплохой он человек оказался. А это что?

— Скажите, что в порту происходит? — обратил я внимание на странное положение судов на рейде. Да они ещё и как-то сидят в воде слишком низко. Тонут, что ли? Или затапливают их? Зачем? Фарватер закрывают? Ничего из будущего на этот счёт не помню. Да и разве возможно каждую подобную мелочь запомнить?

— Да, командир принял решение затопить на входе в порт все арестованные трофеи.

— Понятно…

Козыряю в ответ и разворачиваюсь к самолёту. Дымы-то и вправду показались. Так что пора осмотреть самолёт перед вылетом, ещё раз убедиться, что всё готово, и… И ждать подхода противника…

Правильно говорят, что самое поганое — это ждать. Ждём и бутерброды жуём, Михаилом нарезанные. Смотрим поочерёдно в бинокль, как подходят немцы к порту, как выстраиваются в линию, как начинают внезапно маневрировать. Интересно, что это вдруг они так засуетились? Жаль, отсюда даже с помощью оптики не видно.

— Мины ставят, — первым догадался Михаил.

— Думаешь? А похоже, похоже… Вполне может быть. Тогда чего мы с тобой ждём? Взлетаем!

У нас всё давно готово. Вахмистр прокрутил винт. Не успевший остыть мотор легко схватился и ровно затарахтел на малых оборотах. Последние любопытные давно и окончательно рассосались сразу же после прибытия немцев, так что мы сейчас здесь находимся в гордом одиночестве. Даже некому винт крутнуть. Жду, пока стрелок займёт своё место в кабине, оборачиваюсь и контролирую положение привязных ремней. Сегодня ему предстоит в первый раз стрелять не по мишеням и морским волнам, а по настоящему живому противнику. Посмотрим, что из этого получится.

— Готов, Миша? — жду ответного кивка головой, смотрю в глаза помощника и не вижу в них страха. — Тогда с Богом! Поехали!

Взлетаем. Выполняю плавный разворот с набором высоты. Нам много не надо — метров сто за глаза будет. Ещё в Ревеле мы с Михаилом несколько раз подробно разбирали наши действия во время бомбометания. Я тщательно растолковал напарнику, как будем прицеливаться, как и по какой команде нужно сбрасывать бомбы. Потом ещё неоднократно отрабатывали порядок его действий при сбросе. Вот сейчас и проверим, чего стоили все наши тренировки.

Жаль, что бомб у нас всего две, маловато для таких целей. Ничего, самое главное сейчас это не облажаться, не опозориться. Ну и хоть какого-то страха на немцев нагнать, само собой. Да, и дай бог, чтобы всё во взрывателях сработало, как рассчитывал. Одно дело, когда в Москве на заводе инженеры этот процесс контролировали, а совсем другое, когда в обычных мастерских простые мастера по моим рисункам бомбы с взрывателями вытачивали да корпуса со стабилизаторами вручную склёпывали.

Вот и немецкие корабли. Со ста метров здоровенные какие! Длинные, серые узкие корпуса. Ближний к нам чуть уже, четыре трубы небо коптят чёрным дымом. Второй дальше, трёхтрубный, идут оба уступом. И точно, прав был Михаил, мины ставят. За кормой чёрные бочки в море плюхаются. И матросики рядышком на палубах суетятся. Это хорошо! Оборачиваюсь назад и вижу, как Михаил приник к «мадсену». Ах ты! Только не сейчас, сначала мы должны бомбы сбросить. И я кричу:

— Вахмистр, отставить!

Миша поворачивает ко мне голову, и понимание появляется в его глазах. Отлипает от пулемёта. Хорошо, что сразу пришёл в себя, что вспомнил, к чему мы готовились.

Прохожу рядом с кораблями, вижу, как моряки задирают к нам головы, провожают взглядами. Некоторые даже руками машут. Сейчас мы вам помашем. Сверху. От души.

Разворачиваюсь по большому кругу и ещё раз оборачиваюсь к своему стрелку. Нужно же убедиться, что он полностью в порядке и что в этот раз не оплошает. Вижу чуть виноватые и одновременно решительные глаза, фиксирую положение рук Михаила. Сейчас они должны лежать на борту. Именно здесь они и находятся. Господи, пусть всё у нас получится!