Лирелии – цветы заката

Лаир сдержал свое слово, и спустя чуть больше месяца я действительно восстановилась. Благодаря помощи с той самой магической планеты, откуда наш командир был родом, мы не испытывали жесткого дефицита в провизии. Нормальное по меркам военного времени питание вкупе с живительной магией разожгли в моем теле жизнь и вернули силы с лихвой.

При знакомстве с ребятами и девушками из нашего необычного партизанского отряда я представилась своим домашним именем Шура, но кому-то я показалась похожей на Герду – героиню сказки Андерсена «Снежная королева», и это прозвище ко мне так и пристало. Потеряв самых дорогих людей, бывших моим смыслом жизни, я опасалась с кем-то сближаться и привязываться, но все время находясь бок о бок друг с другом, порой на волоске от смерти, мы не могли не подружиться. Так уж устроен человек – его сердце всегда тянется к теплу. А уж кто с какой планеты, совсем не важно.

Мы нападали на немецкие гарнизоны, нещадно громили их карательные отряды, подрывали танки, самолеты, эшелоны, сжигали склады, пользуясь при этом не только оружием, но и магией.

Моей задачей было выслеживать технику и людей, окруженных темным ореолом. Не раз мне помогало хорошее знание немецкого языка. Единственное, что нам было известно, – ореол тьмы означает особую опасность, причем в первую очередь для бессмертных и Одаренных, а потом уже для простых смертных. Ее носитель должен быть уничтожен в первую очередь. Нам не удавалось выяснить причины этого явления, и оставалась надежда на то, что у Джерана получится хоть что-то разузнать об этом, находясь под носом у фрицев.

За несколько месяцев наш отряд стал сплоченным, слаженным механизмом, и, о чудо, мы не понесли ни одной потери, что невероятно нас воодушевляло, укрепляя веру в свои силы. В войсках ходили разговоры о скором прорыве блокадного кольца, и от этого в душе робко тлела надежда. Вестей от Джерана не приходило, и загадка черного дыма пока еще висела в воздухе, но это не мешало нам успешно справляться с поставленными боевыми задачами. Смерть ходила где-то рядом, но как будто нас не замечала, и я даже поверила на миг, что так будет всегда. Однако я ошиблась. А может быть, моя душа, измученная потерями, уже просто не принимала тот факт, что эти потери еще не окончены.

Наша дорога войны, запорошенная снегом и петлявшая средь волховских лесов, в один день обагрилась кровью, когда наш отряд, изрядно потрепанный тяжелым боем и магически истощенный, попал в немецкое окружение. Эта атака оказалась столь внезапной и стремительной, что мы не успели ничего толком предпринять, попав в смертельную ловушку. Сдаваться никто не пожелал, предпочтя верную погибель среди холода и снега.

Чудом я смогла оторваться от преследователей, которые в какой-то момент словно перестали меня видеть, и сейчас бежала со всех ног прочь куда глаза глядят, лишь бы скрыться от тех, кто стал для нас смертельным приговором. Ветер бил в лицо, а во рту ощущался металлический привкус крови из разбитой губы. В первые дни существования нашего партизанского отряда мы придумали свое знамя, и сейчас край его алел, высовываясь из-под ворота ватника. «Пока есть знамя, есть и отряд!» – сказал однажды командир, и с тех пор мы попеременно носили его на себе, спрятав под ватник.

Слезы жгли глаза, страх быть пойманной гнал вперед, в душе разверзлась бездна отчаяния, а перед моим внутренним взором то и дело возникали мертвые лица друзей и нашего командира. А ведь еще вчера все были живы… Не разбирая дороги, я бежала прочь от своей погибели. Страх придавал сил. Морозный воздух со свистом врывался в легкие, обжигал холодом мокрое от слез лицо, а позади раздавались эхом на весь лес собачий лай и выкрики на немецком языке. Мне приказывали сдаться, грозя виселицей, и это побуждало меня бежать еще быстрее, несмотря на глубокий снег. Во внутреннем кармане ватника прятался наган с одной-единственной пулей, но сейчас это оружие бесполезно против целой своры озверевших нелюдей, со смехом и бравурным весельем идущих за мной по пятам. Погоня забавляла их, уверенных в своем превосходстве.

Бежать, бежать, бежать! Бежать, превозмогая бессилие и боль. Я не понимала, куда бегу, но сдаваться на милость карателей не собиралась. Не заметив в сугробе корягу, споткнулась и упала в снег. Падение вышибло воздух из легких, напугало до полусмерти, но, быстро поднявшись, я снова бросилась наутек. Нельзя попасть в лапы фашистам!