Лирик против вермахта (СИ)

Короткая пауза на переваривание анекдота, и вновь громыхает хохот! Здоровые мужские глотки выдают такое, что хоть уши затыкай. Один больной от смеха аж задыхаться начал. Не хватало еще, чтобы помер.

— А еще мне рассказывали… — Мишка бросил косой взгляд в сторону двери и чуть не обмер. Там едва ли не толпа стояла: медсестры, два врача и боец из охраны с винтовкой на перевес. Стоят и улыбаются. — Снова приехал муж из командировки домой, а там жена с любовником голые в постели лежат. Муж удивленно рявкнул: это что вы тут такое делаете? А жена любовнику со вздохом говорит: Вот видишь! Я же говорила тебе, что он дурак!

За этим анекдотом последовал другой, за ним — третий, четвертый. Вскоре собравшаяся у палаты толпа и раздавшийся оттуда безудержный хохот привлекли внимание начальника госпиталя. Военврач третьего ранга, толком не спавший уже вторые сутки, поначалу решил было, что у него на почве усталости начались галлюцинации. Ведь, все признаки были на лицо: слышались странные голоса и смех, чудилось всякое.

— Что за черт?

Бормоча себе под нос, врач пошел по коридору, отмечая необычайную пустоту и тишину вокруг. Вообще, такого не было, чтобы у стен или в проходе между койками никто не стоял, а в палатах не стонали и на жизнь не жаловались.

— Прямо чудо…

И едва завернул за коридор, встал, как вкопанный. Вот, оказывается, куда все делись: и больные, и медсестры, и врачи. Все тут были: красные, многие со слезами на глазах, улыбки на лицах.

— Что здесь происходит? Вы совсем с ума сошли?! А ну марш по местам! — толком не разобравшись, стал разгонять персонал госпиталя. — Что еще за сборище?! Почему дежурная не на месте?! Живо туда! А ты… ты…

Мишка, прерванный на полуслове, ясно понял, что сейчас ему достанется. И не ошибся.

— Ты, дурака кусок! Тебе что было сказано?! Судно выносить и воду больным таскать! Что за балаган развел?! А если кого удар хватит?! Не видишь, после операции? Швы разойдутся, — военврач со злостью тряхнул кулаком. — Пшел к лежачим! И сиди там, пока не позовут!

Кивнув Миша, тут же юркнул за дверь, а там уже рванул по коридору. Начальник госпиталя, мужик суровый, мог еще чего-нибудь придумать.

* * *

Медсестричка усадила его на скособоченный стул, и строго погрозила пальчиком. Смешно. Сама ещё совсем девчонка, не старше его, а взрослую тетю из себя строит.

— Сиди здесь, охальник, и носа за дверь не кажи. Афанасий Петрович совсем злой, — она кивнула на дверь, за которой гремел злющий голос начальника госпиталя. Точно, разозлил его. — Здесь у нас совсем плохие лежат. Совсем… — добавила девчонка тихим голосом. — Особенно тот… Танкист, обгорел просто жуть. Места живого не осталось… Постоянно зубами скрипит, а как очнется, просит застрелить его… А ты все зубы скалишь.

Бросила на него осуждающий взгляд, хотя несколько минут назад сама над анекдотами хохотала до слез. Вот же, коза.

— Смачивай ему губы мокрой тряпочкой почаще, но пить не давай. Никак нельзя, даже если умолять начнет. Понял?

Снова у ней был такой же взгляд. Мишке даже обидно стало.

— Сделаю, чай не дурнее других, — а как она вышла, добавил. — Точно говорят, хочешь, как лучше, а получается как всегда.

Вздохнув, принялся «бдить». Горелый танкист, и правда, так жутко стонал, что мурашки по спине бегали. Иногда вроде бы затихал, успокаивался, но в какой-то момент все заново начиналось. Хрипел с переливами, захлёбывался, словно воздуха не хватало.

— Не дай Бог, так попасть, — отвёл взгляд Мишка. Вид корчившегося от боли командира, перемотанного бинтами на манер мумии, и, правда, был страшен. — Лучше уж…

А после танкист очнулся, и совсем стало жутко.

— Эй, кто там есть? Что же вы, суки, мучаете меня? Пить дайте! Воды хочу, горит все нутро, не отпускает. Пить! — хрипел он, дергаясь всем телом. Если бы не верёвки, то давно бы уже поранился. — Твари, клистерные! Жопы отожрали на казённых харчах, а мне кружки воды жалеете…

Стоя рядом, Мишка осторожно приложил к его рту влажную тряпку. Забинтованная маска тут же дернулась и стала жадно хватать губами тряпку.

— Кто это? Сестричка, ты? Нет? — не дождавшись ответа, танкист снова заговорил. — Браток, слышишь? Помоги… Не могу больше… Совсем мочи терпеть нет. Кончился я, браток. Совсем кончился… Наклонись, ниже…

Мишка наклонился было, как рука больного вырвалась из-за ремней и вцепилась в ворот рубахи парня. Как клещами держались.

— Тут, под матрасом, браток. Просунь руку, — хрипел танкист. — Просунь. Наградной пистолет там. Земеля мой принес… Помоги, друг.

Под матрасом, и правда, что-то лежало. Парень выдернул руку с небольшим пистолетом, явно не русским.

— Не могу сам… Пальцы не слушаются, а ты возьми, — почти в самое ухо шептал больной. — Помоги… Лучше сдохнуть, чем терпеть такое.

Совсем командир на грани. Если бы мог, точно бы пустил себе пулю в лоб. Такому пистолет лучше не давать. Мишка сразу же спрятал пистолет за пазуху.