Лирика

Нет, не о принце иль колдунье,

Но лишь о том, кем был не я.

Мой голос слышался сквозь дали,

Но я был тот, кто не был мной.

Цветы весною расцветали,

Но не была весна весной.

Легенда грез подобна мигу

Чем жил, того не отыскать.

Из рук моих кто вырвал книгу,

Что я хотел всю жизнь читать?

x x x

На свете этом есть у всех вещей

Предназначенье,

И лишь лягушки в памяти моей

Как исключенье.

x x x

В подлунном этом мире есть приют

Любой гнилушке,

Но лишь в болоте грез моих поют

Мои лягушки.

Во мне встает поддельная луна,

И лунным светом

Вся заросль камышей оттенена

В болоте этом.

Откуда, из какого бытия

За мною следом

Воспоминанье шло - не помню я,

И путь неведом.

Безмолвствует ничто средь камыша,

Где нет в помине

Меня. И чья-то квакает душа

В ночной пустыне.

x x x

Услышал и вспомнил лето,

Пропахший цветами сквер...

Оркестрик, возникший где-то,

Воздушный цветник химер.

Вернулась ничьей улыбкой

Мелодия давних лет

С какой-то надеждой зыбкой,

В которой надежды нет...

Я слушаю. Что мне в этом?

Себе не отдам отчет.

Но дарит улыбка светом

И в дар ничего не ждет.

x x x

То ли в яви, то ли в сонной тайне,

То ли там, где слиты явь и сон,

Расположен остров южный, крайний,

Тот, что нежностью заворожен.

Только там, на юге, только там

Место есть и счастью и мечтам.

Может быть, кокосовые рощи

В никому неведомом краю

Сделали бы жизнь милей и проще

Для поверивших в мечту свою.

Счастливо - быть может, о, быть может

Был бы век наш в тех пределах прожит.

Но как много тягостных вопросов!

Так что грезить - стоит ли труда?

Лунный свет среди листвы кокосов

От луны доносит холода.

Ах, и там печаль стара, стара:

Много зла, и нет почти добра.

Нет, не островком на крайнем юге,

Нет, не рощей, виденной во сне,

Исцелит душа свои недуги:

Все лекарства - в ней самой, на дне.

Только там, в душе, о, только там

Место есть и счастью и мечтам.

x x x

Пусть вихри в спираль

Скрутит ветер шальной.

Мечта моя, вдаль

Улети вслед за мной.

Узнай, как в лесу

Над обрывом, легки,

Держась на весу,

Не дрожат сквозняки.

Вглядись в мою душу:

Иным ли я стал

С тех пор, как подслушал,

Что ветер шептал?

x x x

Шаги среди растений,

Среди лучей луны...

Шаги бесплотных теней

Неспешны, неслышны.

Шаги подобны эти

Падению пылинок.

В лесу, при лунном свете,

Шаги среди былинок.

Ужели гном иль фея,

Незримые для нас?..

Очнусь, мечтать не смея,

И загрущу тотчас.

x x x

Что печалит - не знаю,

Но не в сердце ютится

То, чему в этом мире

Не дано воплотиться.

Только смутные тени

Тают сами собою

И любви недоснились,

И не узнаны болью...

Словно грусть облетает

И, увядшие рано,

Листья след застилают

На границе тумана.

x x x

Зачем, не убаюкав,

Волнует душу сон?

Душа во власти звуков

Я с нею разлучен.

Тревожная дремота,

Пришедшая извне,

Гнетет меня без гнета

И не очнуться мне.

Становятся чужими

Мои судьба и суть.

Ужели между ними

Я обречен уснуть?

Не будет мне возврата,

И нет за мной следа.

Во сне спешу куда-то.

Куда-то... Никуда.

x x x

Не разойтись туману.

Поздно, и ночь темна.

Всюду, куда ни гляну,

Передо мной стена.

Небо над ней бездонно,

Ветер утих ночной,

Но задышало сонно

Дерево за стеной.

Ночь он не сделал шире,

Этот нездешний шум

В потустороннем мире

Потусторонних дум.

Жизнь лишь канва сквозная

Яви и забытья...

Грустен ли я, не знаю.

Грустно, что это я.

x x x

В затихшей ночи

На паперти смутной

Бессонной свечи

Огонь бесприютный.

Спокойны черты,

Где жизнь отлетела.

Спокойны цветы

У бедного тела.

Кто снился ему,

Кем он себе снился

Дорогой во тьму,

С которой сроднился?

x x x

Между сном и тем, что снится,

Между мной и чем я жив

По реке идет граница

В нескончаемый разлив.

И рекой неодолимой

Я плыву издалека,

Вечно вдаль и вечно мимо,

Так же вечно, как река.

Под чужим недолгим кровом

Я лишь место, где живу:

Задремлю - сменилось новым,

Просыпаюсь на плаву.

И того, в ком я страдаю,

С кем порвать я не могу,

Снова спящим покидаю

Одного на берегу.

x x x

Хлеба под ровным светом,

Волнуются, рябя.

Бреду, себе неведом,

Вновь обманув себя.

О, если б хоть когда-то

Забыть судьбу свою,

Всей сутью без возврата

Вверяясь забытью!

Шумящая пшеница

Все тот же свет чужой...

И беглой тенью мнится

Владевшее душой.

x x x

Отбивает усердная прачка

О прибрежные камни белье

И поет, оттого что ей грустно

Жизнь, как песня ее, безыскусна

В этой песне вся радость ее.

Мне бы тоже стихи отстирать,

Словно прачка стирает холстины.

Этой стирки познав благодать,

Мне бы судьбы свои растерять,

Обретя только жребий единый.

С жизнью истинной единенье

Петь бездумно, как будто во сне,

Пусть почти не звучит это пенье,

Колотить полотно в белой пене...

Кто же сердце отмоет мне?

x x x

Прожить всю жизнь, над речкой стоя,

Той или этой, все равно,

Где дни проходят чередою,

Где всеми я забыт давно,

Где нет ни холода, ни зноя.

Узнать, чем занята река,

Нельзя - ведь реки все безлики,

Они влачат издалека

Лишь отраженья, только блики

Того, что кануло в века

А мне разгадывать движенье

Не искр, летящих на волне,

А своего воображенья:

Ведь суть невидима на дне

Под толщей вечного скольженья.

И вновь на берегу стою,

И вновь движенью водной глади

Здесь или там, я жизнь свою

Вверяю - глядя и не глядя

На бесконечную струю.

x x x

Льет. Тишина, словно мглой дождевою

Гасятся звуки. На небе дремота

Слепнет душа безучастной вдовою,

Не распознав и утратив кого-то.