Лис, бегающий с волком (СИ)

— Ты не помнишь, что здесь сегодня было. Ты пришёл, спросил про осмотр у Дитона и ушёл, затем вернулся домой, почувствовал сильную усталость и тут же лёг спать, — по лицу мальчишки катятся редкие, полные горечи слёзы. Он не хочет этого. Он хочет быть счастлив. И любим. Но теперь он чудовище, он сам решился на то, чтобы стать чудовищем. И он все еще должен отомстить за мать, поэтому вместо него будет счастлив Дерек. Счастлив в одиночестве. Руки судорожно тянутся, чтобы обнять Хмуроволка напоследок. Его Хмуроволка… Он так и не решается этого сделать. — Я тебе не нравлюсь. Я не твоя пара… — голос подрагивает. Сильно. Он всхлипывает и утирает нос кулаком. Как маленький. Маленький и беззащитный, но такой глупый малыш. — Сейчас ты уйдёшь к себе в лофт и тут же ляжешь спать. И завтра начнутся твои обычные будни. И никогда ты не будешь думать обо мне в каком-либо смысле, кроме платонического. И ты забудешь этот разговор. Иди!

И Дерек действительно уходит. А Стайлз падает на колени и задыхается криком. У него нет сил. Ни на что. Он может лишь, вцепившись до побелевших пальцев в ковёр, тихо всхлипывать и стонать. Может лишь наблюдать за своими слезами, которые впитываются в мягкий ворс, делая его темнее. Может лишь раскачиваться взад-вперёд, как умалишённый, потерявший надежду, сумасшедший.

Он — пара. И только что он отказался от этого. От того, о чём мечтал уже несколько лет. Чистая, безграничная любовь. Навсегда. Понимание и забота. Навсегда. Тепло и уют рядом со своим волком. Навсегда. Поддержка и защита. Навсегда.

Навсегда…

Рыдания прорываются с новой силой. Дерек… Его Хмуроволк. Такой ранимый глубоко внутри… И такой эмоционально беззащитный… Он будет счастлив один.

Со Стайлзом ему будет только хуже. Ведь Стайлз теперь плут и маленький мститель. Убийца. И если он оградит себя от тех, кого любит, то сможет хоть частично спать спокойно. И он оградит… Он справится. Спасёт своих друзей от себя же…

Эта мысль восстанавливает равновесие где-то там внутри. И маленькое солнышко наконец выглядывает. Тучи расходятся. Буря утихомирилась.

Стайлз поднимается на ноги, скидывает джинсы и залезает под одеяло. Его морозит, но сил, чтобы встать и закрыть окно, нет. Есть силы только на то, чтобы выпасть из реальности в сон. Долгий, глубокий, но невероятно спокойный сон.

***

Он идёт по лесу. Он счастлив. И он не может в подробностях разглядеть того, кто идёт рядом с ним, но он уверен, что его не стоит бояться. Ведь этот волк ему никогда не навредит…

========== 5 глава. ==========

***

Он рывком выныривает из сна, и ночные сказки Морфея тут же стираются из его памяти, не давая возможности отвлечься на себя.

Мальчишке ничего не остаётся, как думать именно об этом. Об избиении Дерека.

И Стайлз такой тихий. Лежит ровно, как оловянный солдатик, уперев взгляд в потолок. Не моргает. Слишком долго не моргает. Боится закрыть глаза и увидеть кадр вчерашнего вечера…

Щёлк. « — Стайлз, всё в порядке?.. — взволнованное лицо и протянутые руки перед заплаканными глазами… »

Пытается отвлечься, выискивая ещё десяток трещин, или пятен, или полосок, да чего угодно, на потолке. Пытается придумать каждой неправильности в идеально белой стене наверху имя. И они не должны повторяться… Или начинаться на «Д»…

Щёлк. « — Только не вспоминай… — такая мольба в голосе, будто ему больно от этого всего вместе со Стайлзом… »

Он поворачивает голову в сторону окна. Моргает. И подушку по проценту соли уже, наверное, можно сравнить с каким-нибудь океаном… У него опять текут слёзы. И этот тупой стереотип, что мужчины не плачут… И тот, что сильные не плачут… И еще один, про то, что плакать это стыдно… Пошли они на хуй.

Щёлк. « — Ты моя пара, — и кровь загустела, а воздух испарился. И такая боль где-то внутри у обоих… »

Сквозь открытое окно в комнату залетает старый добрый друг — ветер и, видя что мальчишка опять медленно разбивается на кусочки, протяжно вздыхает. Летит прочь. Он бесплотный призрак, знающий самые сокровенные тайны. Он не в силах помочь. Он лишь молчаливый мудрец, имеющий безграничное знание обо всём… И он бессилен в этой ситуации. Не может поделиться мудростью, потому что не имеет языка… Не может утешить, потому что не имеет рук… Просто… Ничего не может.

Щёлк. « — Стайлз… — шепот, что громче крика, и протянутые руки, шаг навстречу опасности, как выражение полного доверия, и такой злой, жестокий ненавидящий мальчишеский крик в ответ: — Я. Сказал. Проваливай! »

На улице медленно светает. « Наверное, часов шесть, может, полседьмого сейчас…» — мысли текут тихо. Неспешно.

Он вспомнил всё… Разобрал по косточкам… Разбередил все раны, порезы… И медленно отколупал гнойнички и струпья с дыр, которые остались от вырванных кусков плоти…

Он пресытился этой болью. Он переполнился ею до краев. И сейчас она готова вырваться наружу… В прямом смысле. Хочется блевать.

Стайлз закрыл глаза и поднял руки вверх. Потянулся. Медленно сел, свесил ноги с кровати и уперся руками в матрас. Голова немного закружилась.

Секунда. Минута. Две. Вроде отпустило.