Лис, бегающий с волком (СИ)

I want to be raw

Я хочу быть чистым,

I want to be ignorant

Я хочу быть в неведении,

I want to know all

И я хочу знать все.

I want die someday

Я хочу умереть когда-нибудь,

I want to live long

Я хочу жить долго,

I think that I’m human

Я думаю, что я человек.

I think about God

Я думаю о Боге

I think of the chances

И я думаю о шансах,

I think that I’m wrong

Я думаю, что я неправ.

I think to be thoughtful

Я хочу быть заботливым,

I know that I’m not.

Но я знаю, что не могу.

Lurk — The Neighbourhood

***

Стайлз просыпается поздно. И, как ни странно, в гордом одиночестве в своей комнате. Он-то думал, что будет связан где-нибудь в смотровой у Дитона или в лофте у Дерека, вокруг будет напряжённая стая и жутко злой альфа… Или, может, ему повезёт и его уже убьют…

Но нет. Он лежит там же, где вчера уснул. В своей кровати. Где-то за парой стенок шумит душ, а на кухне уже греется чайник. Отец тоже встал.

Самочувствие мальчишки намного лучше, чем вчера утром. Он не плачет, его не тянет блевать и начинать истерику. Он спокоен. Да, вчера он снова невероятно плохо обошёлся со своей парой… Он снова если не избил, то хотя бы просто вырубил Хейла… И подросток не собирается оправдываться, говоря, что был голоден, или это лисья сущность вырвалась наружу, или Дерек сам его вывел, или это из-за расстановки звёзд на небе, или…

Да. Он сделал очень плохую вещь. Но он ничего не должен Дереку. Ведь они никогда не будут вместе.

И он не должен ни перед кем отчитываться. Теперь.

Его задача — это лишь стараться не подвергать отца, да и остальных тоже, опасности. Теперь.

Ведь он воплощение зла… Теперь.

Все эти интересные мысли пришли ему в голову вчера, пока он ехал по тихому тёмному Бэйкон Хиллс, направляясь на кладбище.

Он больше не часть стаи, даже если когда-то ею был. Это раз.

Он сомневается, что убийцей матери окажется кто-то из жителей этого маленького, богом забытого городка… А если и так, то этот человек его уже давно покинул. Это два.

Он вряд ли останется в этом городе, так как из-за него могут пострадать его близкие люди. Это три.

Он должен заставить стаю возненавидеть себя, тогда ему легче будет уйти. Намного легче, чем если они будут страдать и уверять, что Дитон его вылечит… Вылечит от него самого. Ха-ха-ха. И это четыре.

А что на счёт Дерека?.. Стайлз действительно не знает. Он не ожидал появления оборотня вчера на кладбище. Это на какой-то момент совершенно выбило его из колеи, но затем, быстро подумав и решив, что не будет стирать ему память, парень понял, что ему в любом случае придётся Хейла вырубить. Ведь если бы Стайлз его не вырубил, то был бы сейчас на столе у Дитона… В качестве подопытного/спасаемого/сопротивляющегося эксперимента.

А потом всё как-то так сложилось… И Стайлзу так захотелось воспроизвести хотя бы зыбкую иллюзию нормальных отношений с Дереком… Хотя бы на миг… Он вспомнил, как оборотень нахально раздвинул его ноги своим коленом… Как он вылизывал его шею, этим своим невероятно запретно-шершаво-пошлым языком… Как он тянулся к Стайлзу, чтобы поцеловать…

По телу будто пронёсся электрический разряд, а рука уже таким привычным движением потянулась к пижамным штанам. Стайлз дернулся и убрал руку. Нет. Он не будет дрочить на Дерека. Он может его злить, играть с ним, но никакой дрочки. Это будто какая-то черта, которую он не собирается переходить… И это смешно.

Стайлз вылезает из кровати, когда слышит хлопок двери ванной. Берёт чистые вещи и выходит в коридор.

— Доброе утро. Как спалось? — голос отца бодрый и весёлый. Стайлз улыбается.

— Отлично, без кошмаров и всяких разных мохнатых зверюшек, — отец улыбается в ответ и идёт к лестнице. Когда он отворачивается, Стайлз сразу же немного грустнеет. Ему придётся оставить отца одного.

Он заходит в ванную и, скинув одежду, встаёт под тёплые струи. Вода успокаивает, мысли проясняются…

Через пятнадцать минут, чистя зубы у раковины, мальчишка чувствует себя посвежевшим и отдохнувшим. Ему в зеркале улыбается человеческое лицо нормального цвета с лёгким румянцем на щеках. Глаза блестят, а радужка отливает рыжиной. В голове мелькает мысль о хвостах. Подросток щелкает пальцами и оборачивается. Брови удивленно приподнимаются, а пена от пасты чуть не вытекает из открытого рта.

Единственное сравнение, которое приходит на ум — метёлки. Семь огромных жёстких мётел оранжевого цвета. Быстро прополоскав рот и сплюнув пасту, Стайлз выключает воду. Руки неуверенно тянутся к одному из хвостов… Он тут же подаётся на встречу и вжимается в мальчишечью ладонь. Будто требует ласки… Стайлз тяжело вздыхает, понимая, что нервозность последних дней отразилась и на его истинной сущности.

Он проводит в туалете ещё час; моет каждый хвост с шампунем, заботливо растирает полотенцем, расчесывает. И с каждым новым движением расческой его сердце успокаивается, и появляется нерушимая уверенность в себе. Когда все хвосты сияют и возвращают кроваво-рыжий цвет, снова становятся чертовски мягкими, он прячет их и наконец выходит из туалета.

Он справится. Всегда справлялся.