Лиса под прикрытием

– Мы здесь друг за друга горой. Всякое может случиться, где одна не справится, вместе выдюжим. Поэтому Мари, если вязала кружево, верни. Ничего тебе не сделаем. За первый раз всегда прощение. Оно ведь всякое бывает. Ты девочка неплохая, вижу. Отдай кружево, не бери грех на душу.

– Я не брала.

– Врет, – пискнула Пульга. – Я по глазам вижу.

Хелла нахмурилась.

– Упорствуешь во лжи, тогда не обессудь, получишь по полной. А решишь пожаловаться, добавим. Здесь как, милочка, если руки работают, то синяк под глазом или лицо расцарапанное, никого не волнует. У хозяйки есть, кому клиентов встречать, кому их обслуживать. Наше дело маленькое. Шить да вязать. Вдали от чужих глаз. Понимаешь?

– Да.

– И жить нам вместе в этой комнате, пока руки работают да пальцы шевелятся. Пока градоначальник не решит, что износились, и на свалку пора.

– Кэра Хелла, не брала я! Хоть чем хотите поклянусь, не брала. Да даже в глаза не видела ваше кружево!

– Ай-я-яй, девочка, – покачала головой старуха. – Я бы и рада тебе поверить, да не могу. Знаешь, сколько я таких за свою жизнь перевидала? Много. И стоят они честными глазенками тебе в глаза смотрят и врут. Так что прости, но бить тебя сегодня будем крепко. Чтобы на всю жизнь поняла: крыс здесь не любят.

Мастерицы вдруг поднялись со своих мест, подобрались и стали окружать. А я поняла, что если сейчас ничего не придумаю, быть мне битой. Обернуться и защищаться в лисьем обличье даже не думала. Сразу я со всеми не справлюсь, да и не убивать же их, в самом дела, но проблем точно прибавится.

Я судорожно оглядывала лица, ища хоть одно сомневающееся, но не находила. Женщины твердо решили преподать мне урок.

Внезапно я вспомнила, что когда впервые увидела Пульгу, она залезла вовсе не под ту кровать, на которой отдыхала.

– Подождите! Днем сюда прибегала Пульга, она вытащила из-под матраса сверток!

Мастерицы удивленно переглянулись, а обвиняемая покраснела.

– Врет! – взвизгнула она. – Целый день я спиц из рук не выпускала! В туалет ходила только однажды! Да не одна, а с Боней.

Хелла пожевала губами.

– Боня, что скажешь?

– Бабуль, Пульга не врет. Мы с ней весь день вместе провели. Никуда она одна не ходила.

– Но и я не вру! – воскликнула я. – Меня привела сюда кэра Валенсо, оставила буквально на несколько минут, чтобы принести сменную одежду. Да вы у нее самой спросите. А когда ее не было, пришла Пульга. Меня начала расспрашивать, а когда узнала, что я новенькая, полезла под матрас вон той кровати.

Я показала, какой именно.

– Потом вытащила что-то завернутое в белую тряпку, а дальше…

– Мои кружева! – всхлипнула Сарима. – Я их в тряпочку завернула…

– Тихо, Сарима, – велела Хелла. – Что дальше, рассказывай, Мари.

– Да почти и рассказывать-то нечего. Она спрятала сверток в платье и ушла.

– И все?

Я задумалась.

– Ах, нет. Сказала мне: «Ты меня не видела, новенькая». Таким голосом злобным. Я еще подумала, что странно это звучит, нелепо…Ой, у нее на шее кулон висел.

– Кулон? – оживилась Хелла. – А что за кулон, помнишь?

– Черный такой. Неприятный. Вот вспоминаю и мурашки по спине.

– Черный, значит, – протянула старуха, а потом злобно добавила. – Питра, ты опять за свое?!

Толстушка дрогнула и затравленно посмотрела на нее.

– Хелла, я…

– Не ври мне, Питра! – прикрикнула старуха. – Я все равно узнаю.

– Я…я взяла. Простите!

Щеки женщины стали свекольного цвета, губы задрожали. Она душераздирающе всхлипнула и зарыдала.

– Верни кружево, дуреха.

– Не могу…

– Продала, значит? – констатировала Хелла.

– Продала!

– Где деньги?

Женщина зарыдала еще горче.

– И денег, значит, тоже нет! – всплеснула руками Хелла. Тут уж зарыдала и несчастная обворованная Сарима. – Неужто опять своему хахалю Рывану отдала?!

Питра прижала ладони к лицу и мелко-мелко задрожала.

– Ой, дура ты, дура.

– Люблю я его!

– А он тебя?! Из-за него, козла, сюда попала, вовек из лап Мошано не выбраться! Теперь вот у своих крысятничать начала, да и еще и под личиной. Что дальше, Питра?

– Он ждет меня, ты ничего не понимаешь, Хелла! И за сыном приглядывает!

– Так уж и ждет. Поди ко всем встречным кэрам под юбки залез. А Юркай твой вечно грязный, сопливый, да тощий, будто кот помойный. Разве ж это присмотр?!

Питра ревела, размазывая сопли и слезы по лицу.

– В общем, так, милая. Взяла чужое, отдашь свое. Пошьешь, накопишь, сама продашь, деньги Сариме отдашь. Чтобы монета в монету.

Толстушка закивала.

– И еще. Бить мы тебя не будем, что уж тут, но наказать надо. Снимай кулон.

– Что?! – ахнула Питра, даже рыдать перестала. – Ни за что!

– Питра…, – многозначительно протянула старуха. Толстушка вздрогнула и полезла за ворот платья. Вынула кулон, грустно на него посмотрела и сняла.

– Держи, только ведь и вы без меня им пользоваться не сможете.

– Ничего, потерпим. Да, девочки?

Мастерицы дружно закивали. Обиженная Сарима еще и поддакнула. Затем старуха посмотрела на меня.

– Что ж, новенькая, прости. Не таи обиду. Не со зла мы. Жизнь здесь несладкая, сама скоро поймешь. Как можем, так себя и защищаем.

– И вы простите, кэры. Не хотела я, чтобы так наше знакомство началось. Не по-людски…