Лишь бы не было войны

- "Ист даз бер", - в тон мне отчеканил Андрей. - Местное пиво домашней выделки... Пахнет вполне прилично, - добавил он.

- А я уж думал, это квас.

- М-да, - резюмировал бригадир, - знаете анекдот о квасном патриотизме и сивушной космополитизме?

Ему никто не ответил.

- Вы читали Ремарка? - осведомился я после некоторой паузы.

- Ремарка? - переспросил бригадир.

- Я читал его "Триумфальную арку", - ответил Титомиров.

- О ней я и говорю. Ты посчитал, сколько они там выдули водки, выкурили сиганет и вылакали кальвадоса (французский вариант бормотухи)? Теперь, если поделить это количество на душу медленно растущего французского населения, становится ясно, почему французы всегда проигрывают войны с Германией?

- Ладно, раз уж мы собрались завоевывать Китай, то и пить это пиво будем по-китайски.

- Это как?

- Очень похоже на грузинские тосты. Каждый должен рассказать какую-нибудь достопамятную историю, и все, как только он закончит, залпом осушают бокалы. Опоздавший рассказывает следующую историю.

Пиво было разлито в "бокалы" - картонажные стаканчики, и я вызвался первым (это вполне соответствовало темпераменту моего двойника, который в это время уже любовался Южным Крестом на бурском небе).

- Директор Эрмитажа академик Орбели (дело происходило в середине тридцатых), - я рискнул открыть, скорее всего, неизвестную для них страницу советской истории, - открыл в Эрмитаже роскошную выставку на грузинские темы, а сам уехал за границу...

- Насовсем?

- Нет! Когда он вернулся, как раз убили Кирова, и его вызывает инструктор ленинградского обкома и спрашивает: дошло до нас...

- Ну, прям, гоголевский стиль!

- Дошло до нас, что вы в вашем музее даете приют разным махровым дворянам и прочей контре. "Да какие это дворяне?!" - возражает Орбели. - "У них одно-два поколения дворянства! Вот я - царского рода в одиннадцати поколениях!"

- Надо думать, они больше не встречались, - резюмировал Титомиров. Он же рассказал следующую историю.

- Вы когда-нибудь видели вблизи эсэсовскую форму? (Все энергично закивали, особенно я). Когда у нас снимали фильмы о немцах, актеры с большой неохотой снимали после съемов эти доспехи, а чтобы наши люди не выглядели рядом с немцами штатским мальчиками на побегушках, в 45-м году мы ввели свою униформу по типу дореволюционной. А эсэсовскую форму разрабатывала в двадцатые годы германо-американская дизайнфирма "Баухауз".

Какие-то размышления помещали рассказчику первым осушить "бокал", и оп заколебался, припоминая следующую историю:

- Хотите такой анекдот: беседуют два еврея. Один говорит: "Дядя, я хочу жениться на Розе" - "Зачем тебе Роза. Женись лучше на Сарре" - "Дядя, что ты?! Она старая и кривоногая" - "А вот представь, женишься ты на Розе. Ты знаешь, какие у нас дороги! Она переломает себе все ноги. Ты знаешь, какая у нас медицина! Ноги у нее так и останутся кривыми. А так на всем готовом!"

Мы с Титомировым снова вышли в тамбур. Метрах в пятидесяти от железнодорожного полотна в таежной чаще мелькал хвост черно-бурой лисы. Мысли Титомирова, видно, шли в совсем другом русле, потому что через минут десять он сказал мне:

- Что это ты в последнее время пристаешь к Аллочке? Тебе, что, одной мало?

У меня язык отнялся. Пользуясь статусом моего двойника, я неизбежно становился виноватым во всех его поступках.

- Ты эт, смотри, - продолжал Андрей, не дождавшись моего ответа, - а то ведь я могу и на дуэль вызвать.

- Изволь, - наконец выдавил я, поскольку предчувствие говорило мне, что я останусь жив и невредим.

- Стой, нам нужны секунданты, - он заглянул в купе и кивнул Малиновскому и Борису, те вышли; в глубине купе наш бригадир что-то сказал, но что, мы не слышали из-за грохота встречного состава.

- Я прошу вас, коллега, - обратился вполне официально Титомиров к Малиновскому, когда поезда разминулись, - быть моим секундантом.

- А что? что произошло? - спросил Борис.

- Он смертельно оскорбил меня, - все это, сказанное Андреем, относилось ко мне.

- Чем же? - Борис все еще хотел обратить дело в шутку.

- Оставь... это тайна, если, конечно, он не выдаст.

- Как же вы это собираетесь провернуть? - поинтересовался Малиновский.

- При первой же возможности, а жертву свалить на самураев.

- Вот это и будет у нас единственная жертва в этом конфликте, а потом начнутся международные осложнения - и целая война. Архипова и так критикуют за мягкотелость внешней политики: янкам поблажки делаем, немцы уже скоро будут в каждой семье...

- Ладно. Выбор оружия за тобой, - это опять мне.

- Я надеюсь, Борис будет моим секундантом, - (Борис подтвержающе кивнул). - - И я в качестве оружия выбираю что-нибудь из холодного оружия.

(Должен заметить, что я весьма хорошо фехтую, а в детстве два года занимался в фехтовальном клубе, году в 86-м.)

- Но нам не выдадут никакого холодного оружия... Разве что саперные лопатки достать.

- Ладно. Тогда на пистолетах.

- А в чем дело? - все допытывался Борис.

Ему никто не ответил.

АВЕНТЮРА ВОСЕМНАДЦАТАЯ,

в которой я все делаю назло пацифистам.

Гром победы, раздавайся,

Веселися, храбрый росс!

Г.Р.Державин