Лишь бы не было войны, или Краткий курс соцреализма

— Неурожай у нас, — скорбно объясняет экономист Н.Ильин. — Зона рискованного земледелия. Идемте в буфет… Вот, извольте посмотреть, сами перебиваемся с черного хлеба на морковный кофе. Совок Степашка в обморок падает — вот, лежит. У Горькина осталась одна тюбетейка. Угощайтесь, чем богаты — кружка пива, грибки соленые… Не бойтесь, не отравленные. Нам нужны хлеб, чай, сахар, масло, молоко, мясо, рыба, овощи, фрукты и яйца. Вот список. Деликатесов нам не надо, не время сейчас для деликатесов. Омаров и устриц будем при коммунизме есть.

— Значит, нужно вводить новую экономическую политику! — горячится Фриц Нонсенс, пряча список в портфель.

— Плюс электрификацию всей страны! — добавляет экономист Н.Ильин. — Приезжайте к нам через двадцать лет… А лучше через тридцать. Сами увидите — нынешнее поколение совместных людей будет жить при электрификации.

Уплыл удрученный Фриц Нонсенс на ледоколе «Челюскине», попал во льды и затонул, но продовольствие по списку прислать успел.

Только народ это продовольствие и видел.

36. ЛИШЬ БЫ НЕ БЫЛО ВОЙНЫ, А ТАМ ХОТЬ ТРАВА НЕ РАСТИ

Никак не могут найти Народные Совместители всеобщий всенародный знаменатель. Не до народа им, международное положение не тово, рельсканцлер Гнидлер воду каламутит — гляди в оба, чтобы самим не слететь.

А народ все хуже живет и хуже. Хужее даже, чем при Чудище Лаяйющем.

— При Чудище еще ничего жилось, — вспоминает народ. — Хорошо жилось-то при Чудище! Кур держали, коров, калачи по воскресеньям кушали. Уговор был такой: ты эту Чудищу пои-корми, и она к тебе с пониманием. Спору нет, на шее народной она сидела — на то она и Чудища Лаяйющая, чтобы на шее сидеть. И девицами не гнушалась. Бывало, завалится на ночь в деревню, а утром в Зимнем Логове императрица посуду бьет: явились не запылились, Ваше Кобелиное Величество! Ска-андал! Оно конешно: и псов-сатрапов пои-корми, и лошадям ихним овса давай… Зато имели к народу культурное обхождение. Приедут, всех облаяйют, девиц попортят, заберут не более того, что им надобно, мужикам всыплют розги по первое число, и живи себе до очередного первого числа. Культурно все. И девицы совсем не против.

Совсем устал народ. Историю свою забывать стал — как жилось-то хорошо при Царе-Горохе. Тогда хоть горох был, а тут — Царь-Голод!

— Ладно, — смекает народ. — Мы люди простые, не гордые. Надо идти кланяться. Лишь бы не было войны. А то опять Гражданка пожалует.

37. ХОДОКИ

Избрал народ депутатов — у кого спина гнучая, тому поклоны бить.

Выпал тяжкий жребий Ивану, Петру да Сидору Аверьянычу, старосте села Грязные Лужи. Приодели ходоков победнее — лапти-шмапти, онучи-вонючи, рваные зипуны да треухи, пришли через всю страну в субботу утром к Спасской башне Кремля, глядят и видят: на макушке заместо двуглавого орла звезда о пяти рогах красным огнем горит. Слышат: куранты «Интернационал» бьют: «Вставай, мол, проклятый! Подъем! На субботник пора!» Кремлевские курсанты, как заводные куклы, по площади маршируют с винтовками со штыками, ноги выше крыши задирают, как при Николае Палкине (крутой был царюга, а вишь, допомогал Пушкину стихи писать: «Бориса Годунова», — говорит, — ты мне, Пушкин, подправь к понедельнику. Вот тут и тут… И концовку переделай. Что это у тебя «веселится и ликует весь народ»? С чего бы это ему веселиться? Народ пусть безмолвствует. Понял, да?»

А тут еще бабы с тряпками, задрав подолы, кровь человеческую с мостовой отмывают после гражданской войны. Субботник полным ходом идет… В общем, записались ходоки у шофера Гулько Макара Егорьевича, который на часах стоял в столь ранний час, на прием к экономисту Н.Ильину.

Видят: отказа нет. Не орет на них личный шофер экономиста: «Куда прешь, дурак?»

Хороший признак. Переглянулись ходоки. Перекрестились на рубиновую звезду.

Вошли.

38. ЧАЙНИК СО СВИСТКОМ

Не успели еще ходоки в ножки бухнуться, а экономист Н.Ильин выбегает из-за письменного стола, где диктует Нессе Армаггедон «Очередные задачи Совместной Власти», и очень любезно спрашивает:

— Зачем пожаловали, мужички? Присаживайтесь. Сейчас кипяточку принесут, будем чай пить.

Очень уж экономист Н.Ильин чай любил, не мог уже без чифира жить. Если едет куда-нибудь на фронт — за ним чайник везут в бронепоезде.

Уселись Иван, Петро да Сидор Аверьяныч, староста Грязных Луж, в мягкие кресла с крахмальными наволочками. Придворный кремлевский художник Бродский уже тут как тут со своей палитрой — краски размешивает, полотно на подрамник натягивает. А Неська Армаггедон, подружка экономиста Н.Ильина, вносит чайник с кипятком, а чайник не простой — со свистком. Чайник кипит — свисток свистит!

От такого благородного обхождения совсем распарились ходоки. Так бы всю жизнь и сидели в креслах. Опять переглядываются: чудно, за людей их здесь принимают, что ли? Да еще расспрашивают:

— А что вы, мужички, думаете о Брестском похабном миру? А о Карибском непечатном кризисе каково ваше мнение? Говорите правду, не бойтесь.

Каково?!..