Лишний рот

– В мужа пошли. Он пока не издох, дубина эдакая, так тоже ничего дальше задницы своей лошади не видел.

– Эх… Жаль тебя, хорошая ты вроде бы баба, а судьба вон как…

– Так если хорошая, то долей!

Трактирщик долил и ушёл куда-то за грязную занавеску, загремел посудой, закричал на помощника, занялся делами.

Женщина уставилась в кружку с чем-то пенным и сильно отдававшим дрожжами.

– Хорошая баба. А толку?

Прошипев это и глотнув бражки, она оглянулась. Сброд вокруг был занят типичным для подобного заведения делом: пил, жрал, плевался, блевал, щупал друг друга и ревел единым пьяным голосом, поглощавшим в себя, опьяняющим. Однако, было среди всего этого что-то необычное, что-то чарующее не пьяным дыханием множества глоток, а таинственностью, загадкой, опасностью. И женщина наконец заметила источник этого – старуху, сидевшую в тёмном углу. Она пряталась в тени, укутавшись в дырявый и местами погнивший платок.

– Что смотришь то, карга…

Женщина и не старалась, чтобы её услышали, проговорив эти слова еле слышно. Старуха же заставила её на миг обомлеть – улыбнулась своим беззубым ртом и поманила к себе.

До конца не понимая, каким же образом старуха услышала её, женщина взяла кружку с пойлом и прошла к старухе.

Вблизи её новая знакомая выглядела ещё старее: впавшие глаза, еле поблёскивающие в свете лучины, гнилые зубы, смрад от которых не перебивает даже алкогольная взвесь в воздухе, костлявые трясущиеся руки.

– Ведьма…

Женщина была права.

– А то первой раз видишь?

– Первой…

– И предпоследний, кхе-кхе.

Старуха закашлялась, а затем потянулась к сложенным в замок рукам женщины.

– Ты это. Перед тем, как ответ дать, реши, точно ли готова. Совершённого не вернуть.

Женщина вздрогнула.

– О чём ты, старуха?

– О дитятках твоих, которые тебе не нужны. Дурёху из себя не строй. Знаю всё.

– Ах ты! Да я пойду городовому пожалуюсь! Ты что несёшь!?

– А ты не ори! Сядь обратно да послушай.

Женщина оглянулась, особого внимания её небольшая истерика не вызвала, но пара ближайших глаз наблюдала, что будет дальше. Злобно посмотрев на старуху, женщина села за стол.

– Что ты знаешь?

– Не больше, чем нужно и не меньше, чем надобно. Знаю, как решить твою проблему.

– Говори же. Как?

– Тебе этого знать не нужно. Дома тебя быть не должно в этот момент. Воротишься, их и не будет уже там.

– А если узнает кто?

Женщина к этому моменту перешла на шёпот и пригнулась к столу.

– Так ты никому не рассказывай. Тогда и не узнают.

– Не знаю я…

– Ты уже всё знаешь. Придёшь ко мне на следующей неделе. Мне нужна будет только капля твоей крови. Изба моя на окраине, за одиноким деревом.

***

Вечерело.

Высокий крупный вяз в красном свете заката раскинул свои ветви, не стесняясь ни других деревьев, ни людей, ни птиц. Он красовался и летом, будучи обрамлённым своими пластинчатыми листьями, хвалился гибкими, но крепкими ветками и сейчас, оголённый поздней осенью.

Чуть вдали от него стояла покосившаяся изба. Со стороны могло показаться, что в ней не жили уже пару десятков лет, но то тут, то там можно было заметить детали быта: тряпки, вывешенные проветриться, поленья для топки, сложенные аккуратно возле входа, два чёрных кота, сидевшие по обе стороны от двери, охраняя вход в жилище хозяйки.

Женщина постучала в дверь.

Тишина.

Через пару секунд послышались шаги, а затем дверь со скрипом отворилась.

– Входить не нужно. Вот.

Старуха протянула женщине иголку от веретена.

– Это зачем?

– Проткни палец. Нужна капля крови, как я и сказала.

Немного помявшись, женщина проткнула палец, приложила палец ко рту и отдала иглу старухе.

– Это всё?

– Да.

Женщина растерялась.

– А оплата? Что я тебе должна?

Старуха рассмеялась так громко, что коты, до этого спокойно наблюдавшие за происходящим, вскочили и понеслись от дверей куда-то за избу, а вороньё, сидевшее на вязе, звучно рассекая воздух крыльями унеслось в сторону леса.

– То, что было в твоём чреве – это есть и груз, и плата, и освобождение. Мне от тебя больше ничего не нужно. Прощай.

Старуха резко закрыла за собой дверь, оставив женщину наедине со своими мыслями. Мысли же её сейчас не представляли из себя ничего цельного – смерч из непонимания, ступора, в основании которого лежал огромный ком, подкатывавший всё выше и выше.

Подойдя к вязу и опёршись о него женщина опорожнила свой желудок, залив ствол дерева массой, представлявшей из себя ту пищу и выпивку, которыми она яро заполняла себя в прошлый вечер в трактире.

– Хорошая я баба. Тьфу. Теперь и свободная вовсе. Гулять так гулять!

Женщина отправилась в сторону трактира. Она улыбалась, радость переполняла её, иногда выражаясь в смешках и подпрыгиваниях. Мать семейства была полна мечт о новом будущем, полном богатств, явств, нового мужа, который будет уж точно получше ушедшего на покой и новых детей: умных, работящих, таких, что ей останется их лишь хвалить.

Тем временем вне её грёз мальчик и девочка в пустом и холодном доме готовились ко сну.

– Спи сладко.