Лисий шифр

Кампус состоял из красивых домов, выстроенных из песчаника и окружавших величественную часовую башню. Над нами парило множество островков, а низвергавшиеся с них прозрачные водопады создавали мириады радуг. Десятки людей скользили по воздуху: одни в обычных летающих сапогах, другие в чём-то вроде огромных мыльных пузырей. Здесь был гигантский, высотой с небоскрёб, бассейн с пузырями. Люди штопором уходили под воду, выскакивали по бокам, а затем ныряли обратно.

Это зрелище разбивало моё сердце, словно зубилом. В каждой из этих диковин мне виделся Джейми. Вот он растянулся в густой траве с книгой в руках. Вот он плывёт в бассейне с пузырями, выныривает на поверхность, чтобы глотнуть воздуха, и снова погружается под воду. Вот он несётся на метле, и рот его растянут в широкой полуиспуганной улыбке.

Он всегда боялся высоты, но это не останавливало его, и он продолжал летать на метле. Я обычно оборачивалась канарейкой и летала за ним, пока он мчался по небу. Память о нём была повсюду. Он должен быть с нами и показывать нам здешние достопримечательности. Он был бы счастлив показать это место своему младшему брату.

Мистер Тан заехал на небольшую стоянку. Парковщик жестом велел нам выйти из машины. Как только мы вылезли, он произнёс заклинание и бросил в машину щепоть ярко-фиолетового порошка. Хлопок, и машина исчезла.

– Эй! Что вы сделали с моей машиной? – возмутился мистер Тан.

– Не волнуйтесь, сэр. Это новейшие чары «Риплинга». – Парковщик нагнулся и поднял с земли листок бумаги.

Тео и его родители, кажется, были в совершеннейшем восторге. Я пихнула Тео в бок:

– Открой рот ещё шире, а то я плохо вижу твои мозги.

Он захлопнул рот, но тут же открыл его снова.

– Н-но. Наша машина. Она превратилась в листок бумаги. – Он во все глаза смотрел, как парковщик скатывает бумагу-машину, скрепляет круглой резинкой и кладёт в крохотную ячейку рядом с вешалкой для одежды. Мистеру Тану он выдал квитанцию.

– Чтобы восстановить машину, достаточно пары капель тёплой воды. Следующий! – сторож махнул летающему аппарату позади нас.

– Но как они это делают? – тараторил Тео на ходу. – Это чары трансмутации? Должно быть, так? Единственные трансмутационные чары, которым нас учили, – «Мелодия растяжения» Хикенаттера, но они работали только с линейками и держались минут двадцать! Определённо, не настолько мощные, чтобы превратить в бумагу целый автомобиль. Нет, ну круто же! Такие чары должны стоить не меньше сорока рун. Или больше? О боги, откуда у них такая прорва?

Я закатила глаза:

– Если бы ты дал себе труд научиться колдовать, используя свой ци вместо кирта, то не разевал бы рот на эти салонные фокусы.

Неподалёку от парковочного комплекса была карта территории.

– Хм-м, где мы находимся? – задумчиво проговорил мистер Тан, щурясь на карту.

Вдруг наверху карты появилась щель и открылась наподобие рта:

– Доброе утро, Тео!

Тео с родителями взвизгнули и подскочили.

– Ты никогда не видел говорящую карту? – спросил рот.

– Уф. Нет, – сказал Тео. – Но откуда ты знаешь, кто я?

– Привыкай, – пробурчала я из кармана рубашки. – Они не жалеют сил, чтобы произвести впечатление на новичков.[33]

Рот растянулся в улыбку:

– Я знаю всех, кто прибывает в кампус корпорации «Риплинг», и, разумеется, знаю, где они находятся. – Рот собрался в трубочку – если тебе не довелось видеть, как безликий рот собирается в трубочку, считай, тебе повезло, – и выдул шар такого размера, что он бы запросто мог проглотить Тео вместе с родителями. – Пройдите внутрь. Он доставит вас к месту проведения экзамена.

Вся троица робко шагнула внутрь, словно боялась, что пузырь вот-вот лопнет. Когда все оказались внутри, пузырь плавно поднялся в воздух. Я чувствовала, как учащённо забилось сердце у Тео при виде удаляющейся из-под ног земли.

Я не удержалась от невинной шутки:

– Ты паришь на высоте сотни футов над землёй, и от падения вниз тебя отделяет лишь тонкая мембрана магического пузыря. И чего тут бояться?

Он громко сглотнул, а я втихомолку хихикнула.

Из пузыря мы могли обозревать кампус с высоты птичьего полёта. Мы пролетели над гигантской статуей основателя компании, Хассана Таслима. Я никогда не понимала этого обычая – ставить памятники. Это так по-человечески – создать собственное подобие, словно желая оповестить всех и вся о своём нарциссизме.

Эта статуя была особенно невыносимой. Изваянная в мраморе, она, однако же, двигалась на пьедестале, махая посетителям. И она ничуть не походила на оригинал – настоящий Хассам Таслим был лысеющим коротышкой с брюшком и дурной осанкой, а статуя щеголяла роскошной шевелюрой и рельефной мускулатурой[34]. Единственной узнаваемой деталью были радужные очки, которые он действительно носил постоянно.

– Ничего себе! Сколько же кирта потратили на то, чтобы статуя могла двигаться, – восхитился Тео. – Знаете, я в прошлом году был в музее науки, и там были статуи, которые двигались по чуть-чуть, рывками, и нам сказали, что одни чары стоят сотни рун. Сотни!