Листея

Поднявшись и окинув тяжелым взглядом комнату, он убедился в неизменности советского интерьера, убедился, что старый шкаф с семейной фотографией никуда не ушел, что пожелтевшие занавески не улетели через открытую форточку, а старая пепельница не потеряла ни одного потушенного бойца.

– Вася! Уже 7 утра, подымайся!, – крикнул отец, – тьфу, он же в общежитии, точно…, – подняв со стола пачку сигарет Валентинович вышел на балкон. Пейзаж с расставленными, как фигуры в шахматах, хрущевками ничуть не изменился, вдалеке виднелась родина-мать(Батьківщина-Мати), что своим мечом рассекала рассвет, а щитом оберегала от настойчивого света, палящего в глаза – София…, – вздохнул мужчина чиркнув зажигалкой.

* * *

– Говорят, убил он своего напарника, – тухлый запах старой пожелтевшей бумаги наполнял кабинет отдела кадров. Женщина в возрасте с довольно округлыми чертами лица всматривалась в некое досье, – Валентинович в погоне за картелем уже не первый десяток лет, не мудрено, что шизофрения подкралась незаметно.

– Ну и что, следующим буду я?, – ухмыльнулся Борис, допив свою порцию утреннего кофе.

– Не стала бы я так шутить, Боря. То дело до сих пор не раскрыто, и никто не знает, что происходит в дурной голове.

– Предостережения услышал, даже если так, я его спрошу.

– Не смей этого делать!, – приказным тоном гаркнула женщина.

– Хорошего дня!, – парень стремительно захлопнул за собой двери, – ух, и люблю же я интересных персон, не чета тебе, Света, запертая в четырех стенах дурочка с бумажками на перевес.

Только вынырнув в офис, пухляш столкнулся лицом к лицу со своим напарником – Мироном Валентиновичем Трубецким. Разницу в габаритах их тел было невозможно не заметить. Статный, широкоплечий мужик, сильно контрастировал с на две головы меньше тучным пареньком, но это не отменяло галантности Бориса, даже с лишним подбородком, он красовался чертами лица голубых кровей.

– Здравствуйте, Мирон Валентинович!, – протянул руку парень.

– И тебе не хворать, – следователь на отмашку поздоровался и последовал в кабинет

– Опять плохо спали?, – схоже на пса, он побежал вслед.

– Уже не помню когда спал хорошо.

– Ясненько, а у меня для вас хорошие новости!

– Тебя увольняют?

– Даже лучше. Продвижение по делу картеля, – весело протараторил Борис.

– Да?, – это взбодрило лучше хорошей дозы кофеина, глаза загорелись, а руки потянулись к документам.

– Воровство, потерпевший признался что ранее у него была подружка легкого характера.

– И опять кража совершенно случайная?, – Мирон заинтересованно жонглировал фотографиями с мест преступления.

– Взаимосвязь должна быть, но её не видно. Одно известно наверняка, украли нечто очень ценное.

– Так чего ты сидишь, бери машину и едем. Подымай пузо, – следователь шутливо похлопал напарника по упругому слою жира.

– Так точно.

Весна… Сколько радости в этом слове. Расцвет жизни, громоздкие кучугуры под гнетом солнца превращались в пищу для ново растущих растений разных габаритов. Веселое пение, только что вернувшихся птиц, раздавалось звоном в глубине сердца. Наконец-то можно было снять тяжеленные зимние куртки и облачится в легкую шинель.

– Сегодня ведешь ты, – заключив Мирон садясь на заднее сиденье старенького автомобиля, – у тебя же есть права?

– Так точно!, – ответил Боря заведя средство и с трудом сдвинув ее с места, – ну, поехали.

– Не знаю можно ли назвать эту старую тарахтелку машиной, – ворчал Трубецкий закинув руки в карманы пальто, – но ладно, что уж тут, самое главное – едет!

– Вам не надоело, Мирон Валентинович?

– Не надоело что?

– Гонятся за картелем.

– Понимаешь, пацан, это дело не просто моя прихоть. Черти наводят суету в моем родном городе, а я присягал оборонять честь граждан, теперь смекаешь?

– А лично мне кажется, что вы просто хотите вернуть былую славу.

– Ты меня держишь за меркантильного урода?, – безэмоционально вел беседу следователь.

– Вовсе нет, – Борис не сдавал позиций, также излучая невозмутимость, – но после того инцидента с вашим участием.

– Какого инцидента?

– Смерть Андрея Вишневского.

– Жалкой крысы, что тайком работала на криминальных иродов?

– Доказательств не было, Мирон Валентинович, – по воздуху разлетались искры, а свинцовое напряжение утомляло дыхание.

– Не было, говоришь? А почему же украденные ценности были найдены у него дома, почему же он регулярно встречался с разными девушками, которые по итогу оказывались шлюхами? А, умник?

– Но ваш самосуд был несправедлив, и выходил за рамки закона.

– Я чту свою присягу – защищать граждан от сволочей, а законы построены специально для преступного сброда и его безопасности. Ничего святого, тьфу.

* * *

– Дружочек, а ты разве не знал, что проституция запрещена на территории нашей державы?, – следователь втаптывал своими лакированными туфлями персидский ковер хозяина довольно неплохой трехкомнатной квартиры в центре Киева. Интерьер не брезговал быть вычурно холостяцким, с разными колоннами, арками и мраморными вставками.