Листея

– Мирон?, – синхронно засверлили глазами водителя Валя и Надя.

– Не, ну вы реально будто в лесу под камнем живёте. А что вам с этого Мирона? Знакомый ваш?

– Что-то подобное, он цел?

– Трубецкий? Абсолютно, но ёк макарёк, этот мент не раздумывая рассек колено девчушке!

– Но она же была вооружена?

– В принципе да, я считаю, что не по мужски в женщин шмалять. Хотя я как-то раз бабку сбил, но не в этом суть, конечно. Вам, молодежь нужно за новостями следить! Во!, – он вручил в руки Видоплясову газету “ПРАВДА С ГОЛОВЫ ДО ПЯТ”, где первым заголовком была желтушная статья о кошке с человеческим лицом, что сорок лет прожила и проклинала одним только взглядом, парень заинтересованно уставился в текст, будто изучая записки сумасшедшего, – читай, читай! Дай боже истина в тебе родится!

– Странно, – вновь замычал Валерьян найдя статью про Мирона.

– “Проклятый антихрист, одним только взором заставив невинного водителя заехать в подземный переход, а чистую, аки цветок в утренней росе, девушку, взять в руки сатанинское оружие! Как таких держат в полиции, как мы можем доверять свою защиту проклятому еретику, что в любой момент продаст нашу свободу иноземным расам!?”

, – далее красовалось пятно от кофе, текст стал на читаемым, хотя даже этой порции “истинны” хватило сполна.

– Приехали!, – сказал водитель похлопывая руками по рулю машины, – с вас 157 гривен и 80 копеек, но если считать газету, выходит – 163 гривны и 50 копеек, – мужчина вел все подсчеты в голове, будто считая каждый метр дороги и каждую прочитанную букву в газете.

– Возьмите, – сказал Валя передав нужную сумму, после чего вежливо откланявшись захлопнул двери, – в следующий раз платишь ты, Надя.

– Без проблем, этот таксист твой знакомый? И что за Талоснегово?

– Длинная история, потом как-то расскажу.

Парочка вошла в эллипсоидного вида здание изнутри напоминавшее дворец ледяной королевы, даже в входном зале, где по идее толпятся люди в грязный ботинках, была заметна работа местной уборщицы, вычищенные до блеска полы и потолки. Входя туда у тебя появлялось сразу шесть отражений – сверху, снизу, спереди, сзади, слева и справа. Общий антураж, слегка отдающий голубым цветом, только разогревал интерес к лицезрению главного холла. Вдруг из-за угла вынырнул Шурик, с вечно натянутой улыбкой, он превратил это стеклянное помещение в полноценную призму, создающую радужный цвет.

– Здравствуй, Надежда, – он был одет в некий фрак, напоминающий официальные одежды викторианских герцогов, вероятно был уже готов к выступлению. Россыпь манжетов, рукавов, воротничков, море бижутерии, аки цыганский барон на семейной фотографии, Голобородько красовался среди диамантов, – о! И Валерьян снова с тобой! Приятно увидеться!, – вместо обычного рукопожатия, пан уклонился, задев подбородком пол, – Надя, проходи же и садись в зале, мне нужно откланяться, – задев легким поцелуем её щеку, Шура так же вальяжно уплыл за кулисы.

– Давай, Валя! Выступление с минуты на минуту, пойдем.

Услужливый консьерж раздвинул занавески, что вели на трибуны, которые окружали центральную площадь покрытую толстыми слоями льда. Заняв места, что обычно используются мерами, знаменитостями, президентами и просто людьми с тяжеленным кошельком, весь зал затих в ожидании главной звезды.

– Леди и джентльмены! Прошу встречать! Взлетающего, аки рассвет, сокола над тьмой ваших серых будней! А-а-александра Г-г-голобородько-о-о!

Как вдруг зал накрыла тьма, и только одинокий луч света был направлен на фигуриста, что стремительным нырком появился на льду и буквально в мгновение ока оказался в центре. Как бабочка порхая на площадке, что даже свет не поспевал за стремительным парнем, он выдавал невероятный результат в смещении тяжести вниз, его руки проростали как летние троянды отдавая почтение публике, а ноги подобно змеям извивались на слое замерзшей воды. Это – эрос, страстная любовь. Любовь холостого ловеласа, прибывшего в город на несколько дней и невинной девы, что так безнадежно влюбилась в сердцееда. Это поток изобилия и огня в душах молодых людей, это понимание будущей разлуки, но также и наслаждение мимолетным счастьем. Любовь в бессонных ночах, ярких рассветах, бесконечных прогулках.

– И руки можно потерять, когда в ногах такая стать!, – орал комментатор с вершины трибун. Публика сдерживала дыхание, когда фигурист закручивался в четверном тулупе и затем пушинкой прилетал на низ. Надежда подскакивала при каждом нырке любимого, а Валерьян незаметно сам для себя очаровался этой гламурной бомбой.