Литературная классика в соблазне экранизаций. Столетие перевоплощений

Но пока что в мэшап-конкуренции заграница побеждает. К 100-летию со дня смерти Л. Н. Толстого издательством «Quirk Books» была выпущена книга тиражом 200 000 экземпляров «Андроид Каренина», по мотивам романа «Анна Каренина». Герои оказываются в мире роботов и автоматов, навеянном стилистикой стимпанка. Механические слуги поднимают мятеж, и люди направляют против них новейших киборгов. Начинается роман знакомо: «Все исправные роботы похожи друг на друга, все неисправные роботы неисправны по-своему». Анна и Вронский гуляют по Луне, под скафандром у Карениной – шляпка. Каренин носит на лице полумаску-робота, которая постепенно начинает им овладевать и принимать за него решения. Брат Левина умирает от поселившегося в его теле пришельца-монстра, а эмоциональные бомбы превращают свадьбу Левина и Кити в трагедию. Солдатики оказываются ненастоящими людьми, а суперсовременными андроидами, а роботы-компаньоны проявляют куда большую человечность, чем живые люди.

Книга заняла третью строчку в списке бестселлеров New York Times, стала первой по числу заказов в британском Amazon, была названа «открытием года» на издательском рынке. Вместе с ней была запущена целая серия так называемых «иронических интерпретаций». Издатели называют это «улучшением классических произведений с помощью поп-культуры». Экранизации по таким книгам (за правами на них выстраиваются очереди) становятся локомотивом продаж; в магазинах такие книги продаются рядом с оригиналами и во многих случаях обгоняют оригиналы по ценам и продажам.

«Не надо хмуриться и сжимать кулачки в приступе патриотической обиды за великого русского классика, – советуют любители этого жанра. – Сначала прочтите. Бен Уинтерс (автор переделки) бережно отнесся к первооснове. Сам Лев Толстой, находясь в хорошем настроении, с благосклонной улыбкой и удовольствием прочел бы это “совместное произведение”. Киберпанковские элементы не только не портят основную идею романа Толстого, но еще и делают его более развлекательным, более интересным, то есть популярным»[67].

Но ответа, что же такая переделка дает для понимания литературной основы, любители киберпанка не обещают, видя, быть может, абсолютно разный подход к целям и задачам классических книг, существующих вовсе не для развлечения. Незащищенные со стороны авторских прав, они бессильны помешать мэшап-манипуляциям. Выживет ли классика в условиях только начавшейся, но уже набирающей обороты агрессивной экспансии кибер– и стимпанка – актуальный вопрос для будущих культурологических обсуждений.

III

Помимо экстравагантных мэшап-проектов в литературе и кинематографе последних лет утвердились «сиквелы» (англ. «sequel»), то есть «продолжения»: коммерчески успешную сюжетную линию книги или фильма книгоиздатели и кинопрокатчики стремятся эксплуатировать до отказа, то есть использовать, тиражировать, пытаться выдать уже знакомую историю с известными персонажами в новом изложении и делать это как можно дольше, до полного исчерпания.

Однако всякое продолжение известного, чаще всего классического текста, другими авторами, профессионалами или дилетантами, есть все же не что иное, как вторжение в него: стремление переменить судьбу героев, иначе, чем автор, устроить их жизнь, вынудить их делать то, что не предназначалось для них в замысле автора.

Самые, пожалуй, заманчивые и соблазнительные произведения для продолжений и вторжений в него – это «Евгений Онегин» и «Дубровский» А. С. Пушкина, «Анна Каренина» Л. Н. Толстого, «Унесенные ветром» Маргарет Митчелл и др. Существует множество предысторий (приквелов) американского бестселлера, повествующих о детстве Скар-лет О’Хара, и множество продолжений (сиквелов) – о том, что случилось с Реттом Батлером и Скарлет О’Хара после того, как они расстались; по некоторым из них даже сняты кинофильмы и телесериалы.

Широко практикуются школьные литературные конкурсы, где учащиеся соревнуются на лучшее продолжение романа «Дубровский». Почти все сиквелы этой повести содержат счастливый конец: умирает на охоте барин Троекуров, еще каким-то образом умирает пожилой князь Верейский, а Владимир Дубровский, проживая где-нибудь поблизости под чужим именем и зорко приглядывая (то в статусе простолюдина-садовника, то в статусе неузнаваемого соседа) за ситуацией вокруг овдовевшей Маши, находит способ в нужный момент объявиться. И конечно же, она его по-прежнему любит, они соединяются и счастливо живут до конца своих дней.

Школьники, блогеры и свободные сочинители пересматривают сюжетные линии «Евгения Онегина» и придумывают иное, чем у Пушкина, развитие событий, искренне не смиряясь с «несчастливой» и «неудачной», как в оригинале, концовкой. Сочинители (школьники, блогеры) дерзко вторгаются в текст романа, находя в нем неувязки, скрытые мотивы и тайные намеки. Инициаторы вторжений выражают недоверие персонажам и автору, подозревая в сокрытии правды, и стремятся вывести их на чистую воду.