Литературные теории XIX века и марксизм

Мы попытаемся здесь дать не психологическую характеристику Меринга, а его портрет как политика и мыслителя. Прежде всего необходимо показать, как и насколько повлияло на духовную физиономию Мерин-га-марксиста его прошлое, тот период, когда он еще не примкнул к рабочему движению. При этом нужно прежде всего покончить с одной легендой, распространявшейся ревизионистами, особенно ко времени Дрезденского съезда (1903). Я имею в виду тот взгляд, будто Меринг был когда-то ренегатом рабочего движения и потом "покаянно" вернулся к нему. - Нет, Меринг в юности никогда не был членом рабочей партии. Наоборот, он прошел, как мы увидим, весьма своеобразный путь от буржуазной демократии к рабочему движению, причем своеобразие этого пути было не лично-психологическое, а историческое. Отношение Меринга к рабочей партии и к рабочему движению вообще в первое время часто менялось. Однако, будучи сравнительно близок к рабочему движению в семидесятые годы, молодой Меринг никогда не был в его рядах. Тот факт, что свои статьи против Трейчке в "Die Wage" (1875 г.), вышедшие затем отдельной брошюрой, он писал от лица некоего фиктивного участника рабочего движения, ровно ничего не доказывает, Позднейший рассказ Меринга об этой брошюре заслуживает полного доверия: "Когда летом 1875 года разгорелась литературная распря между Трейчке и Шмоллером, я как-то разговорился о ней с Гвидо Вейсом и высказался в том смысле, что Трейчке может быть опровергнут любым рабочим. Вейс сказал: "Напишите-ка мне несколько статей об этом для "Die Wage", - что я и сделал"[240]

. И Меринг справедливо находит, что благожелательно-отрицательный отзыв Газенклевера о бойком фельетонистском слоге этих статей был правильнее, чем похвала Бебеля. Отзыва Маркса об этой брошюре ("которая написана скучно и поверхностно")[241]

Меринг тогда, наверное, не знал.

Обвинение в ренегатстве и вообще копание в буржуазном прошлом Меринга было грязным маневром ревизионистов. Меринга хотели изобразить авантюристом, отчаянной головой, темной личностью, чтобы этим ослабить борьбу левых против ревизионистов, чтобы политически скомпрометировать одного из самых смелых и даровитых борцов левого крыла. Как Меринг, так и его политические друзья были совершенно правы, когда ответили на этот гнусный выпад энергичнейшим отпором, указав на деятельность Меринга как друга и помощника партии вне ее рядов, в последние годы закона против социалистов, и на его работу внутри партии после "го присоединения к ней. Гнусность этих нападок заключалась именно в том, что они исходили от наиболее обуржуазившихся элементов правого крыла (Браун, Давид и др.) и от буржуазных интеллигентов, промелькнувших случайными гастролерами в рабочем движении (Георг Бернгард). И направлялись эти нападки против Меринга именно потому, что он вел борьбу против буржуазного перерождения рабочего движения, против ревизионизма. Только изолгавшиеся вконец, обуржуазившиеся оппортунисты, сотрудничавшие в "Zukunft" Гардена и других буржуазных органах и боровшиеся за право печататься во всех буржуазных журналах и газетах без контроля партии, могли предъявить Мерингу "моральный" упрек в том, что он в свой буржуазный период был сотрудником честно-демократических, лево-радикальных органов, где он в качестве буржуазно-демократического журналиста вел ожесточеннейшую борьбу против буржуазной коррупции печати и т. д. Правда, была такая полоса в развитии Меринга, когда он боролся и против рабочего движения. Это один из весьма отрицательных моментов в биографии Меринга, тем более, что и эту борьбу он вел со свойственным ему полемическим задором. Первое сближение Меринга с рабочим движением было основано на его полнейшем непонимании сущности этого движения.

Но путь Меринга к рабочему движению был не только индивидуальным путем честного буржуазного демократа, который по мере все более ясного понимания общественной ситуации делает отсюда идеологические выводы. Этот путь был типичен для определенных демократических течений в Германии. Остановимся подробно на буржуазном прошлом Меринга.

Один из важнейших пороков партий II Интернационала заключался в том, что в них очень рано почти совершенно угасли живы революционные традиции. Особенно ярко это проявилось в Англии, но очень многое и в оппортунизме германской социал-демократии связано именно с этим. Период буржуазных революций был для капиталистически развитых западных стран завершен; пролетарская революция, казалось, не была еще актуальной задачей. Партии развивались все сильнее в сторону парламентского и профсоюзного легализма. Вступление в империалистический период было лишь немногими понято как вступление в период решающих революционных боев. Более того, как раз из экономически-социальных условий империалистического периода и выросло, как известно, открытое ликвидаторство по отношению к революционным целям и методам рабочего движения, тенденция к превращению рабочей партии в либеральную рабочую партию, - словом ревизионизм.