Лицо под маской (СИ)

Выбраться из Зала большого совета, к счастью, было нетрудно даже в темноте: недлинный коридор выходил к Золотой лестнице, и прямо над ней светила полная луна. Город был темным, погасили даже знаменитые розовые фонари на площади Святого Марка. Гости последнего карнавального бала расходились в молчании, лишь постукивали о камни мостовой каблучки да шуршали шелковые платья.

Наутро я проснулась поздно. Солнце в спальню заглядывало только краешком и к вечеру. Во внутреннем дворике, куда выходили окна, всегда было тихо, только птицы пересвистывались в кроне старой яблони. Потянувшись, я еще чуть-чуть повалялась, разглядывая амурчиков на потолочном плафоне и прикидывая план на день.

Может, и хорошо, что я не встретилась вчера с синьором Торнабуони. Джан-Баттиста Торнабуони, юрист клана, почему-то казался мне человеком сведущим, в том числе, и в истории с бесследно исчезнувшим дожем. А эта загадка притягивала меня просто магнитом, даже не знаю, почему. Только вот я еще не сформулировала четко, о чем его спрашивать…

Ну, раз уж мы вчера не встретились, я пока узнаю бродящие в народе рассказки и буду хотя бы представлять себе, о чем его расспрашивать. Попытаю синьору Пальдини, подергаю Франческу еще разок. Да и мой синьор Лаварди должен бы уже выздороветь, вот кого точно надо расспросить!

До приезда Ди Майо у меня уйма времени, почти семь часов, начну с завтрака, потом пойду на чердак. А дальше… дальше видно будет!

Завтрак, приготовленный новой кухаркой, Джузеппиной Бассо, оказался выше всяких похвал. Омлет был пышным и нежным, булочки таяли во рту, а капучино пах так, что я не удержалась, и попросила третью чашку. Н-да, этак мне придется менять весь гардероб…

Доцедив капучино, я стерла с верхней губы молочные усы и попросила горничную позвать синьору Пальдини в мой кабинет. Домоправительница вошла и остановилась в дверях.

— Синьора Пальдини, доброе утро. Присаживайтесь, пожалуйста, — я показала на кресло.

Синьора села на краешек и чинно сложила руки.

— Мне очень понравилась готовка вашей протеже, пожалуй, я готова нанять ее на весь срок моего пребывания в Венеции.

— Я так понимаю, что вы, синьора, со сроком пока не определились…

— Нет, пока нет. У меня впереди несколько встреч, от которых будет зависеть…

Ну, и вот зачем я лгу себе самой? Ведь внутренне я уже приняла решение пожить в Ка’Виченте столько, на сколько хватит моего интереса к Венеции. А этот город, даже и без подворачивающихся мне загадок, сам по себе достаточное занятие. Я вздохнула и продолжила:

— Расскажите мне, синьора Пальдини, что говорят в городе об исчезновении вашего дожа, Винченцо Лоредано?

Этого вопроса домоправительница явно не ожидала, даже привычная невозмутимость ей изменила. Честно говоря, она просто вытаращилась на меня так, будто разглядела дополнительную пару ушей и змеиный хвост под юбкой.

— Простите… эээ…

— Пожалуйста, очень вас прошу, не надо меня оберегать, — я ободряюще улыбнулась. — В общих чертах я эту историю уже слышала, но мне бы хотелось знать детали.

Не без некоторого сопротивления со стороны моей визави, историю я из нее вытащила. Известную ей часть истории. Кусочек мозаики, чем-то сходный с рассказанным Франческой, а в чем-то и отличающийся. Ну, естественно: слуги между собой говорят не совсем то, что рассказывают следователям. А иногда и совсем не то… Например, по словам камердинера Лоредано, его доверенного слуги Джакомо Россо, в камине была куча пепла от сожженных бумаг, а в спальне и кабинете дожа наутро все еще пахло духами. Дорогими духами.

Тепло поблагодарив синьору Пальдини, я отпустила ее, попросив напоследок связаться с синьором Лаварди, узнать, как его здоровье и попросить навестить меня, как только самочувствие позволит.

Вот тьма, как мне не хватает Альмы!

Так, минуточку. А почему бы, собственно, мне и не вызвать в Венецию Альму Хендерсон? Раз уж я остаюсь здесь на неопределенный срок…

Я не стала откладывать выполнение этого решения ни на минуту. Мне хотелось начать новую жизнь? Ну, так вот он, еще один шаг к этой новой жизни.

Подойдя к компьютеру, я быстро, пока запал не прошел, написала несколько писем.

Моей секретарше — что я желаю выставить на продажу дом в Бостоне, загородный особняк и все три экипажа, вопрос этот следует обсудить с моим солиситором; что она должна начать подыскивать управляющего моей бостонской клиникой, присылая мне информацию о возможных кандидатурах; и, наконец, что лично ей, Альме Хендерсон, предстоит решить, желает ли она остаться в Бостоне при новом управляющем, или переехать со мной туда, куда я перееду.

Солиситору — распоряжение о продаже недвижимости, о переводе счетов в Banco Monte Paschi di Siena, а также просьбу порекомендовать в Венеции кого-то, кто занимался бы здесь моими делами.