Лицо под вуалью

Инспектор зашел во все магазины по обеим сторонам этой части Куин-стрит: в бакалею, рыбную лавку, магазин фруктов, винный магазин, два дешевых салона одежды и парикмахерскую «Волосяной покров». Трудность выяснить правду заключалась в том, что красный автомобиль «Метро» регулярно ставили возле одного из этих счетчиков в четверг вечером, поэтому сложно было узнать, когда он там стоял, а когда нет, и когда Клиффорд сидел в нем, а когда в машине никого не было. Одна из мастериц в парикмахерской была уверена, что иногда видела молодого человека в автомобиле за рулем: он просто сидел, словно погрузившись в задумчивость, и при этом не читал и не смотрел в окно, ничего такого.

Спрятавшись за витриной винного супермаркета, Бёрден наблюдал, как без десяти минут пять приехал Клиффорд. Свободного счетчика не оказалось, и он проехал почти до самого перекрестка с Касл-стрит, а потом повернул и медленно вернулся обратно. В это время со стоянки начала выезжать одна из машин, и поэтому Сандерс подождал, пока место освободится и поставил туда свой автомобиль, после чего вылез и запер его. День был сырой и очень холодный, и на нем было серое пальто из твида и серая вязаная шапочка, натянутая низко на уши. Издалека, пришлось признать Майклу, он походил не столько на девушку, сколько на старуху. Парень бросил пару монет в счетчик, который, наверное, еще работал после прежней оплаты, а потом очень медленно перешел через дорогу, будто у него было еще полно времени и он уже не опоздал на назначенную встречу на целых двадцать пять минут, как было в действительности. В душу Бёрдена невольно закралось восхищение методом Сержа Олсона, который нарочно назначал пациенту время за полчаса до пяти часов, и знал, что тогда он приедет в пять.

После того как Клиффорд исчез в соседней с парикмахерской двери, инспектор прошелся по Касл-стрит и осторожно поговорил с ювелиром, которого он подозревал в скупке краденого. Потом зашел в телефонную будку, позвонил жене и сказал, что может прийти позже обычного, но не очень поздно, около половины девятого. Чашка чая и пирожное в кафе «Куинс» – и без двух минут шесть он вернулся на Куинс-стрит. Начинался ледяной дождь, и стало темно, как в полночь, хотя здесь темноту ярко освещал расплывчатый желто-белый свет фонарей, с которых падали капли. Они превращали тротуары в блестящее, грязное золото и серебро. Начали появляться снежинки между серебристыми струйками дождя.

Клиффорд вышел из двери Олсона в две минуты седьмого. Он не спешил, но двигался гораздо быстрее, чем когда приехал. Бёрден, спрятался от дождя и от взгляда Сандерса у дверей лавки зелени – они закрывались и открывались, люди протискивались мимо него и проносили лотки с цикорием и баклажанами. Клиффорд сел в машину, даже не взглянув на счетчик, завел мотор и уехал, когда стрелки наручных часов инспектора показали пять минут седьмого.

* * *

Вексфорд читал и слышал о людях, которые видели у кого-то на руке клеймо концентрационного лагеря, но самому ему никогда его видеть не доводилось. И сейчас он его тоже не увидел, так как в этот холодный вечер руки Диты Яго закрывала шерстяная кофта, которая сама по себе была произведением искусства: вязаным гобеленом из ниток зелено-фиолетового, ярко-красного и синего цветов. Но когда старший инспектор бросил вопросительный взгляд на большую кипу рукописей, лежащую на столе этой странной, полной вещей комнаты, а также на блокноты и отдельные листы бумаги, надписанные конверты и отзывы, лежащие, возможно, в каком-то порядке, она ему кивнула.

– Мой великий труд, – сказала миссис Яго, и ее улыбка придала скромность этому замечанию. – Мои воспоминания об Освенциме.

– Об Аушвице?[8]

– переспросил полицейский.

Женщина кивнула, подняла верхний лист манускрипта и перевернула его так, чтобы можно было видеть только его чистую сторону.

Глава 9

Комната имела такие же размеры и форму, как та, в которой Вексфорд беседовал с Робсоном и его племянницей, та, которую Тревор Моррисон и Никола Резник использовали в качестве офиса, и как детская Джона Уиттона. Она находилась на противоположной стороне от улицы, и ее окна выходили на другую сторону, но отличалась от всех других в главном: в ней было полно мебели, любопытных и интересных вещей, стопок книг и разных бумаг, а также украшений на стенах. Ничего подобного Вексфорд раньше не видел.