Лицом к лицу

Комната наполнилась атмосферой таинственности, свойственной всем бракосочетаниям. Даже мурашки по телу забегали. Роберта в бессознательном трепете прижимала к белому кружевному подвенечному платью купленную Берком розовую бархатную муфточку, так что букетик гардений на ее корсаже вот-вот должен был помяться. Коренастый жених от волнения слегка вытянулся, как будто его только что назначили в караул Бэкингемского дворца. Инспектор даже представил себе его в красивом кивере и при мушкете. Мысли Лоретта Спейнер уносились куда-то далеко-далеко, в область мечтаний. Сельме Пилтер с трудом удавалось скрыть грустную зависть старой женщины, для которой свадьба – это только предмет тоскливых воспоминаний. Что касается самого инспектора, то его внимание привлекло любопытное зрелище – круглое брюшко адвоката Вильяма Мелони Уессера. Оно плавно колыхалось в такт напевного чтения судьи, словно Уессер участвовал в одном из древних обрядов культа плодородия. Только Армандо чувствовал себя полностью в своей тарелке, с циничной издевкой наблюдая за процессом, в котором он сам столько раз принимал непосредственное участие.

– ..который является святым установлением Божиим… – судья долго распространялся о мистической сути брака, священных обязанностях супругов, упомянул о чуде на Браке в Кане Галилейской[35], а инспектор в это время снова сосредоточил свое внимание на сыне. Тот оставался бледен и напряжен.

Старик начал не на шутку беспокоиться: не совершил ли он ошибку, взяв дело в свои руки? Что он сделал не так? В воздухе у явственно чувствовалось, что что-то не так…

– ..и потому никто да не вступает в него необдуманно или легкомысленно; но преисполненный благоговения, благоразумно и почтительно, в здравом уме и помышлении и со страхом Божиим.

Что не так? Что не так?!

– И да примут это святое установление двое, пришедшие сюда сочетаться браком.

«Что его так терзает?» – не переставал гадать инспектор. Но что бы это ни было – борьба велась явно нелегкая. Мускулы шеи Эллери сильно напряглись, нижняя челюсть подрагивала. Костяшки пальцев, сцепленных перед собой, побелели. Он оцепенел от напряжения почти так же, как и сам жених, стоящий впереди него. «Но у Берка-то есть на это вполне понятная причина! – терялся в догадках инспектор, – а у сына моего что?!»

– И пусть любой, кто знает что-либо, препятствующее сочетанию этих двоих законными узами брака, – продолжал тем временем свой речитатив оперный бас, – подымет свой голос и поведает об этом всем, иначе да не будет ему покоя ни на небе, ни на земле.

В мозгу старика проносилось: «Сейчас должно что-то случиться!.. Так не может больше продолжаться… Он сдерживается из последних сил-.» Эллери открыл рот. И тут же плотно стиснул челюсти.

– Я обращаюсь к вам обоим и требую, как потребуют на Страшном Суде, где все тайное станет явным, чтобы тот из вас, кому ведомы препятствия для законного вступления вашего в брак, признался…

Раздался голос Эллери:

– Мне ведомы.

Слова прозвучали так, словно они вырвались сами по себе, помимо воли говорящего. И действительно, сам Эллери был не менее других ошеломлен тем, что сказали его губы. Суровые голубые глаза судьи уставились на него поверх головы Берка; новобрачные полуобернулись к нему с протестующим видом; глаза остальных (не исключая и Карлоса Армандо) также обратились на него, словно Эллери издал неприличный звук посреди благоговейной тишины церковной молитвы.

– Я знаю препятствие, – – повторил Эллери. – И больше не в силах молчать. Судья, вам придется прервать бракосочетание.

– Он спятил! – крикнул Берк, – Просто спятил!

– Нет, Харри, – отвечал Эллери. – Увы, я в своем угле. Даже слишком.

Глава 44

– Я должен принести вам свои извинения, Роберта, – продолжил свое неожиданное выступление Эллери. – На первый взгляд покажется, что для моих слов сейчас не время и не место. Но с другой стороны, это место и это время – единственно возможные. Иными словами, у меня нет выбора, – И он повторил снова, как бы стараясь убедить себя самого:

– У меня нет выбора.

Он выступил вперед из живописно застывшей в немой сцене группы и сказал:

– Будет лучше, если вы все присядете. Мне может понадобиться довольно много времени.

У него был такой вид, словно он страшно стесняется, что придется отнять это время у уважаемых слушателей. Затем он начал расхаживать по комнате, рассаживая присутствующих. Первой он с особой тщательностью усадил Роберту. Затем – Сельму Пилтер, следом – Лоретту Спейнер. Мужчины отказались садиться и остались стоять. Напряжение нарастало с каждой секундой, в воздухе сгущалась особая атмосфера, как перед началом суда Линча. Только неясно было: кто палачи, а кто – жертва?

Эллери сделал над собой заметное усилие и начал:

– Только что я говорил о месте и времени. Ну ладно, место – это всегда дело случая, а вот как насчет времени? Дело в том, что сейчас нам придется столкнуться лицом к лицу как раз с проблемой времени.

Сейчас.., да, именно сейчас нам придется иметь дело с широкоизвестным уголовным преступлением, то есть – убийством Глори Гилд.