Люби меня полностью

Но я чуть дождался выходных. Мысленно костерил Костяна за то, что решил кардинально противостоять жене и тёще. С одной стороны, молодец, мужик! С другой, когда они каждые выходные сваливали из дома, устроить себе перепихон с Линой было бы проще.

— Привет!

Сладкие нежные губы. Ммм… со вкусом сливок. И кофе…

— Завтракала?

— Неа, только капучино успела выпить и побежала. А папа такой: «Полька электричка же только ушла!»

Черт!

— А ты?

— Сказала, на станции следующую подожду, — беспечно ответила Лина, закидывая одну ногу на другую и вырубая меня из мыслительного процесса.

— Поехали. Сегодня будет сессия.

— Я соскучилась. В офисе все же не так остро, как на сессии. А когда ты наказывать меня будешь?

— Когда провинишься.

— Да я провиняюсь и провиняюсь, а ты словно не замечаешь!

— Еще раз губы так надуешь — и с понедельника получишь наказание. В офисе. Чтобы работалось с огоньком.

— Как «надуешь» — так? — коза тут же выпятила губы уточкой.

— В понедельник придешь на работу к шести.

— Чёрт! Мы так не договаривались!

— Я вообще по наказаниям не договариваюсь — просто наказываю и все.

— И что я там с шести делать буду?

— Ммм… К понедельнику придумаю, — коварно улыбнулся я, замечая, как знакомый сержант Иванов на посту требует остановиться.

Ну что еще?

— Сержант Ив…

— Да знаю, знаю, — пробормотал, доставая документы.

— Ваши доку…

— Снова операция?

— Никак нет. Просто удивился, увидев вашу спутницу на пассажирском сидении, а не в багажнике.

Я мельком глянул на покрасневшую Лину.

— Остряк. Сегодня вела себя хорошо, поэтому сидит рядом.

— Что ж, будем ждать непристойного поведения, — с серьезным лицом козырнул сержант и отдал документы. — Удачного пути.

С минуту мы ехали молча, потом Лина не выдержала и прыснула.

— Какой кошмар! И это я еще была без кляпа и не в наручниках!

Я захохотал одновременно:

— Для таких постановок у меня намордник есть.

— Намордник? Покажешь?!

Теперь я засмеялся громче.

— Покажу. Еще не такое покажу.

Лина скривилась, когда я въехал во двор квартиры для встреч.

— Так, давай договоримся. Эта квартира останется при любом раскладе.

— Каком например?

— Даже если наши отношения зайдут очень далеко — квартира останется. Мне нужен уголок, оборудованный для игр и для хранения инвентаря.

— И для походов налево?

Я снова вздохнул, притягивая ревнивую козявку к себе:

— Если я нашел свою нижнюю, зачем мне еще кого-то искать?

— Тогда зачем тебе отдельная квартира? Перетащи всё в свою?

— Чтобы наши дети ползали и натыкались на папкины и мамкины игрушки?

Полина ойкнула, мило приоткрыла ротик и тут же счастливо заулыбалась, обнимая меня за шею и целуя влажными губами.

— Моя, сегодня будет необычная сессия. Она очень важна для меня. Ты только не пугайся.

— Стоп-слово остается?

— Да.

— Правила соблюдаются? Никаких третьих лиц?

— Никаких.

— О, ну тогда делай со мной, что хочешь.

— Хорошо. Идем.

Я достал из багажника плотный пакет, в котором лежали прокипяченные и смазанные маслом веревки. Лина больше не задавала вопросов, доверчиво следуя за мной.

Вошла в квартиру, разделась, приняла душ и встала посередине ярко освещенной комнаты.

— Ошейник будет?

Я помотал головой.

— Помнишь, в самом начале мы говорили о шибари?

Теперь мотала головой Полина.

— Это специальная техника обвязки.

— А! Та фотография, — вспомнила Лина. — Боже… Ты? Я?.. Я хочу! Ой, спасибо, дядя Саша! Я очень хочу!

— Тогда начнем сессию. Разговаривать сегодня можно, — улыбнулся я, с любовью оглядывая её прекрасное тонкое тело, которое сейчас оплету веревкой и подвешу к крюкам на потолке.

— Я помешан на этом виде бандажирования. Раньше тебе не рассказывал, но я пять лет провел, обучаясь правилам связывания шибари. Помнишь, когда вы ездили с Костей в Тайланд?

— Нас там не связывали.

— Нет, — улыбнулся я, доставая веревки и раскладывая мотки на столе. — Но вы ходили на тайский массаж, помнишь? И мастер там пережимал вам определенные точки, останавливая кровоток и снова пуская его по органам. Вряд ли ты помнишь те ощущения, но физическая память тела способна радоваться свежему глотку новой жизни, когда уже поверила в конец.

— Это как асфиксия?

Я поморщился.

— Не люблю эту практику, но суть ты уловила. Сегодня я буду перевязывать тебе тело, оставляя узлы на таких энергетических точках, которые обманут твою память. Жизнь вернется в тело совершенно другими ощущениями. Тело проснется.

— Звучит заманчиво.

— Моя, но я не до конца знаю твое тело, не так как должен. Если ты почувствуешь боль, ты должна сказать мне об этом. Шибари нужно терпеть, но нельзя страдать. Услышала?

— Да-да, я поняла.

— Тогда снимай тонкий матрас с постели и ложись.

— Как ложиться?