Люби меня полностью

Дочка у меня сообразительная, но всё равно дождалась кивка Сани, только потом ушла на веранду, я сел рядом с другом, протянул ему пачку, предлагая закурить.

— Я бросил, Кость.

— Вот об этом. Я думал, мы договорились, что сначала Польке доучиться надо, потом детей.

Саня выгнул бровь:

— Ничего не изменилось. Сначала получит диплом.

— Да? — подозрительно протянул я, припечатывая его аргументами: — А курить чего бросил? А живот ей чего наглаживал?

Саня откинулся на спинку качели и гортанно рассмеялся, как умеет только он, чем всегда сводил моих баб с ума.

— Костян, завязывай уже с расследованиями! У нее критические дни. Болезненные. Говорит, что когда глажу — боль проходит.

— Таблетку дай — тоже пройдет, — нахмурился я, понимая, что прокололся.

— Пройдет, конечно, но от таблетки внимания как от мужа не получишь, вот и льнёт, чтоб погладили и пожалели. А курить бросил… Черт, у меня же так мало остается времени, чтобы прожить жизнь с ней…

Между нами повисло молчание и мы оба, не сговариваясь, посмотрели на веранду, где устроилась Полина с телефоном в руке.

— Сколько у меня времени? Лет двадцать? Мне шестьдесят, ей сорок?

— Тридцать восемь, — поправил я, потому что тоже думал об этом.

— У нее будет второй шанс. Должен быть. Я оставлю ей всё, обеспечу материально, буду любить каждый день, делать запоминающимся каждый год, но я не смогу прожить с ней всю её жизнь. Хотя безумно благодарен, что она проживет со мной мою…

Я вздохнул, сердцем чувствуя его тоску.

— Но впереди еще полжизни, так чего тратить её на прощание? Сделай эти двадцать лет особенными и для нее и для себя.

— Да, Кость, да.

— И по поводу внуков. Понимаю, что тебе смысла нет тянуть, но ей-то…

— Понимаю. Но больше одного не будет. Одного я успею на ноги поставить, образование дать, в бизнес ввести, но не больше… Оставлять её потом с двумя детьми, пусть даже не нуждающуюся, я не рискну.

— Это верно. Не каждый мужик на бабу с чужим прицепом позарится. Но я всегда думал, что у нас по дому и по саду ватага ребятни бегать будет. Только прав ты. Надо оставить ей шанс прожить еще одну жизнь. Сорок лет — не возраст. Это я по Маринке вижу.

Затронув больную тему, замолк. Обычно мне легко было вываливать на Саню свои проблемы, но как только тот стал моим зятем, появилась невидимая граница. Это как яйца курицу не учат, так и от зятя советы тестю получать как-то совестно.

А больше поговорить было не с кем. И Саня это чувствовал:

— Что с Маринкой вообще происходит? Ты мне так ничего и не сказал.

И из меня полилось:

— А чего говорить? Я тебя тогда услышал, но не придал, наверное, значение. Мне казалось, всё у нас зашибись: свой дом, своя земля, дочь в академии, бизнес. Ну чего еще надо? А потом принес ей новости про вас, и Маринка взорвалась. Будто и не жил я с ней эти восемнадцать лет. Столько о себе нового узнал…

Я вздохнул и затянулся. Саня не подгонял, ждал, смотрел на Полинку.

— Так что, из всего ей сказанного я понял одно: не так мы живем, не устраивает её жизнь со мной, я не такой, другой ей нужен… Или другие, хер поймешь. Но жопа ищет приключений. Я и отпустил.

— В смысле?

— В прямом. Предложил ей взвесить ситуацию и решить: вместе мы дальше или по отдельности.

Вот теперь Саня полностью переключился на меня. А я думал от созерцания Полины его только падение боинга в огород отвлечь может.

— И как дальше?

— Пусть решает. Я не могу удерживать насильно. И не могу понять её желание «разнообразия». Это что получается, она от меня хотела разрешение на блядство получить? Охренела?

— В женщинах мало логики, я тебя предупреждал.

— Я тебе не поверил. Что ты можешь знать о женщинах, почти сорок лет избегая их? Но оказалось, это я нихрена о них не знаю. Думал, что обеспечиваю семью, езжу без отмазок к её маме, привечаю её подружек, значит, идеальный муж. А вот хрен. А когда спросил, чего ей надо, посыпалось это…

— Что?

— Бред! И живу не так, и ношу не то, и трахаю недостаточно. А то, что я тупо не успеваю расслабиться с домом, хозяйством, работой и её мамой — это не считается.

— Ну трахнул бы, я же говорил.

— Говорил. Трахнул. Дня три помалкивала, а потом опять начала. Только теперь из-за Польки.

— А чего с Полиной?

— Не доглядел, понимаешь? Нельзя было тебя к ней подпускать. И если я не тряпка, должен вмешаться и убрать тебя. Причем, пока сама Полина не проявляла к тебе интереса, ты Маринке не мешал, она тебя тоже считала отличной партией, подружек всё пристроить пыталась. Но как дочь заметила, какой ты классный, как отрезало. И подруги пропали и сама притихла. Думал, смирилась. Но с Полькиным выбором Маринку снова как подкинуло. Или, говорит, я, или твой друг. А я ей: ты в своем уме? Заставляешь меня выбирать между тобой и дочерью! Саня, говорю, её мужчина.

Я замолчал, чувствуя, что сердце начинает заходиться, а сам перехожу на крик. Заметил непонятный жест Сани, потом понял, когда с веранды спустилась Полина и подала мне стакан с водой.

— Спасибо, доча.