Любимая девочка дяди Фёдора

— А чего тут рассказывать, — говорит Печкин. — Была у меня бабушка Терентьева Светлана Романовна — ответственный сельский работник. А по вечерам она подрабатывала. Для заработка. Кого от сглазу лечила, на кого сглаз напускала. Зубы заговаривала, дерганье снимала. Могла жениха приворожить.

— А как она это делала? — спросил Матроскин.

— Очень просто. Приходит к ней, допустим, соседка Татьяна Семеновна и говорит: «Что-то моя золовка Дарья Частова ведет себя кое-как: плюется через забор, на днях в петуха моего поленом кинула». — «Этого мало», — говорит моя бабушка, Светлана Романовна. «Мало!? — кричит Татьяна Семеновна. — А поросенка моего девятипудового палкой гоняет по своему огороду? А телевизор себе, злодейка купила, и стиральную машину в сельпе!? Напусти на нее сглаз какой, или порчу, или скрюченность какую сильную. Вот тебе за это, бабка Светлана, плошка с яйцами».

— И что из этого получилось? — спросил Шарик.

— А то. Берет моя бабушка специальную книгу. Раскрывает ее где положено. Начинает шептать что-то. Плеваться через плечо. Какие-то коренья варить. И через три дня результат налицо. Приходит к ней соседка Дарья Частова, вся повышенной скрюченности, и шмоток сала несет. И меда банку сотового. И говорит: «Смотри, Терентьевна, как меня всю вывернуло. Не иначе как соседка моя Татьяна на меня порчу наслала. Будь добра, поколдуй чуток, чтобы с нею такое же случилось». Ну, моя бабка и рада стараться. Книгу свою достает, коренья варит. Через левое плечо плюется. И все, глядишь, опять удача. Через день и бабка Татьяна скрючилась.

— Скажите, — вмешался Матроскин, — а как насчет раскрюченности? Это ваша бабушка умела?

— Насчет раскрюченности хуже, — ответил Печкин. — Опыта не было. Раскрюченность не заказывали. Ее все больше скрючивать просили да сглаз… живать.

— Нам скрючивать никого не надо. Нам отворотное зелье нужно, — сказал Матроскин. — Нам надо, чтобы дядя Федор про эту девочку забыл. Мы вам заплатим.

— Будем пробовать, — сказал Печкин. — Будем экспериментировать. Будем дядю Федора спасать, деньги зарабатывать.

А Матроскин, между прочим, и не собирался деньгами расплачиваться. Он любил молоком платить.

Почтальон Печкин принес свою книгу, надел очки и начал читать:

— «Лекарство для похудания… Лекарство от похудания… Лекарство от хромоногости… лекарство для хромоногости… Отвар от глистов и блох… отвар для глистов и блох…» — Это все не то, — сказал Шарик. — Ближе к теме. Нам нужен отвар против любви. С блохами нам спешить не надо. Сейчас для блох не сезон. И потом, сейчас ошейники есть специальные.

Печкин дальше листает:

— «Зуд и чесотка… Выпадение волос и зубов…» Шарик говорит Матроскину:

— А что? Если попробовать. Если у дяди Федора все зубы и все волосы выпадут, я думаю, никакая девочка его не полюбит.

Кот Матроскин даже рассердился:

— Если у дяди Федора все зубы выпадут и все волосы вылезут, я тебя этим отваром каждый день буду поить. Будешь ты у нас всю жизнь бегать замшевый, безмеховый. Как молью поеденный. Тебе придется шубу дяди Федора навыворот надевать. А на голове ты у нас парик носить будешь, как Алла Пугачева… — Он остановился и на Шарика гипнотически посмотрел. — У нас задача другая: мы должны любовь расстроить, а не дядю Федора погубить.

Печкин долго листал свою книгу, что-то шептал, сердился, наконец нашел в своей книге то, что надо. Он нашел страницу, где все про любовь было написано:

«Как расстроить любовь между мужем и женой».

«Как расстроить любовь между матерью и дочкой».

«Как расстроить любовь между сестрами».

«Как расстроить любовь между молодым человеком и барышней».

— Читайте! — кричит кот.

Печкин начал читать:

— «Чтобы расстроить любовь между молодым человеком и барышней, надо найти большой белый перепончатый гриб — африканец. Он сверху белый, снизу — черный. Очистить его и сварить. Бросить в отвар три листика дурман-травы. Посыпать зверобоем. Замаскировать молодой картошкой и подавать к столу вместе со свежей зеленью из крапивы и пустырника».

— И что будет? — спрашивает Шарик.

— А то, что ваш дядя Федор сначала очумеет. А потом в себя придет и про девочку забудет.

— А нет ли там противопоказаний? — спрашивает Матроскин.

— Что это такое? — удивился Печкин.

— А то, что для одних людей лекарство — это лекарство, а у других от этого лекарства голова квадратной становится и уши хлопать начинают.

— Нет никаких противопоказаний, — кричит Печкин. — Здесь об этом ничего не написано. Или отвораживаем вашего Федора от этой девочки, или я спать пошел.

Матроскин и Шарик посоветовались и решили отвораживать. Создать отвар и угостить им дядю Федора.

— Все, — сказал Матроскин, — завтра сенокос отменяется. Грибосбор объявляем.

— И грибовар, — добавил Шарик.

— Операция под секретным названием «Большое спасение дяди Федора» начинается, — сказал почтальон Печкин.