Любимая для эльфа (СИ)

— Смеешься?! Несчастный упырь, тебе претит солнечный свет, претят радости! Ты хочешь посадить меня под замок и чахнуть надо мной, как над драгоценностями!

Улыбка Оливера стала еще шире.

— Солнечный свет? Нели, будет ночь, луна в лучшем случае…

Анеля не сдалась.

— Придираешься! Слова тебе важнее моих чувств! — и тут же переменив позу, она театрально всплеснула руками и пропела: — Ну пожааалуйста!

Оливер шагнул к ней и заключил Анелю в объятия.

— Моли еще, мне сладки твои мольбы.

— Ааах так! Ну пожааалуйста! — Анеля стала пританцовывать, то и дело касаясь любимого всем своим свежим, упругим телом.

Она была, как молодая лоза, сильная и гибкая, и Оливер приготовился к полной капитуляции, когда вспомнил важное.

— Хорошо, но ты оденешься прилично. Очень прилично.

Демонстрация «приличных нарядов» привела к тому, что Оливер и Анеля на время забыли о каких-либо нарядах вообще, но оба прекрасно осознавали, что они точно придут на вечеринку, что Анеля станет танцевать на капоте в чем-нибудь сомнительном, и очевидно Оливеру придется стаскивать ее оттуда и нести, барахтающуюся, на плече домой.

***

— Молодцы, девчонки! Ценю пунктуальность, — сестры пришли точно, как договаривались, и Роберт широко развел руки в стороны, встречая их.

Он оделся в светло-голубой джемпер, подчеркивающий его развитую мускулатуру, нейтрального цвета джинсы и нежно-рыжие кожаные туфли.

Эрин и Колетт, хихикая, нырнули в гостеприимные объятия, и так с двумя сестрицами под мышками, Роберт появился на вечеринке, произведя фурор.

Никто еще не знал о рекламной съемке, но сплетни о троице стали зарождаться прямо на ходу.

Сестры, попав в разудалую толпу, стушевались и приникли к своему телохранителю.

Роберт, видя их состояние, ни с кем их не знакомил, а просто водил мимо собравшихся, называя имена тех и сообщая сестрам пару слов о каждом.

Девичья отчаянная импульсивность изумляла его: обе согласились на разнузданное предложение и так смущались. Этак придется провести с ними всю ночь.

На его счастье планы девушек были иными: компания двухметрового спортсмена отпугивала потенциальных ухажеров, и Эрин, продолжая играть роль более смелой, сказала, что они с Колетт постоят в сторонке, пообвыкнут.

Роберт согласился с предложением:

— Отлично, я буду за вами посматривать, а если что, не жмитесь, кричите громче, примчусь мигом.

Он растворился в прибывающей толпе, но то и дело то Эрин, то Колетт ощущали на себе внимательный взгляд голубых глаз, согревающий, несмотря на холодный цвет радужек.

Шоу открывали танцовщицы из клуба Эрис, встреченные рукоплесканиями и гвалтом. Заведение посещали не только мужчины. Все желающие могли насладиться напитками из местного бара и взять уроки у его обитательниц. Те ловко взошли на импровизированный помост из капотов и начали зажигать.

Люди приходили и приходили, музыка оглушительно играла в такт с сердцами, прожекторы и цветные фонарики внушали беззаботное веселье, но Эрин и Колетт чувствовали себя неуютно, оттираемые чьими-то спинами все дальше и дальше от «сцены».

Им приветливо улыбались, но никто не делал более явных попыток познакомиться.

Может, все испугались длинного языка и весомых кулаков Роберта, объявившего, что сестры под его защитой?

Глава 166. Самые зеленые глаза на свете

Ведущим был какой-то парень со злой улыбкой и кустистыми бровями. После ухода танцовщиц он сразу позвал на сцену «храбрых и страстных, готовых дать отпор профессионалкам», и чуть не сбив ведущего с ног, на помост метнулась некая шатенка с пронзительно-голубыми глазами, одетая в кофточку с длинным рукавом и любопытного покроя юбку, под которой обозначились микрошорты.

Она двигалась так, будто родилась из песни, порхала, словно композиция была ее стихией, изумляя нечеловеческой грацией и совершенством.

Как сестры заметили, «храбрую и страстную» сопровождал хмурого вида мужчина, наблюдавший за спутницей со смесью восхищения, превосходства над окружающими, ведь чудо принадлежало ему, и в то же время скрытого напряжения, проявляемого в его позе.

Он стоял внизу, готовый в любой момент вскочить на капот и унести личное сокровище от ликующей, беснующейся толпы поклонников, заводимой движениями чаровницы.

Колетт, ревниво закусив губу, наблюдала за девушкой.

Ей хотелось быть такой же дерзкой, столь же пластичной, поражая воображение и вызывая восторженный рев мужчин. Колетт завистливо следила за каждым жестом незнакомой танцовщицы, когда внезапно ощутила на себе крепкие руки.

Неизвестный мужчина подошел к ней вплотную, обнял за талию, сцепив ладони в замок на ее животе, и Колетт услышала его горячий шепот: «Спорим, наедине ты сможешь лучше?».

Секунда, мгновение — незнакомец отпустил ее и шагнул назад, в темноту безликой толпы.

Внимательно взглянув на Эрин, Колетт поняла, что та ничего не заметила: сестра была явно увлечена чем-то вдали.