Любимчик Судьбы

— Это, наверное, именно так, — согласился офицер, подумав, что старик сейчас лишь подтверждает его собственные размышления о втором пленнике. — Так что ты хочешь?

— Неужели вы до сих пор не поняли, сэр? — улыбнулся впервые за время этого разговора Руков. — Я только хочу, чтобы вы просто прикончили его, словно это моя совесть. И сразу же начнется все наше сотрудничество. И все будет именно так, как вы хотите, сэр.

Офицер уж было думал, что старый солдат так и не решится высказать свое пожелание и ему самому придется делать пленнику такое предложение. Что потеряет он. если пойдет навстречу этой просьбе? Второй пленник действительно выглядит серьезно. Конечно, сломать можно почти любого. Вопрос лишь в том, насколько нужны эти усилия. И неизвестно, будет ли сломанный пленник способен на работу. А старик уже готов работать без всякого ломания и дополнительных усилий.

— Как, ты говоришь, зовут твоего товарища? — переспросил лейтенант.

— Его зовут Кома, сэр, — ответил капрал. — А настоящего имени никто уже давно не помнит. Да и нужно ли это имя? Пусть сгинет без следа. Кома. Так его назвали за полную безбашенность.

— А тебя? Как тебя зовут, солдат?

— Меня? Меня зовут Папа. Возраст, сэр.

— Пожалуй, я соглашусь, — вновь улыбнулся офицер, отбрасывая все свои тревоги. — Мы ведь должны заботиться друг о друге. Не так ли?

— Так точно, сэр, — склонил голову Руков. — Только я хочу, чтобы вы сделали это у меня на глазах. Я должен быть уверен в его смерти.

— Странный ты человек, солдат, — вновь удивился лейтенант, с интересом глядя на пленника. — Хочешь увидеть, как умирает один из твоих друзей, чтобы потом с чистой совестью начать работать на нас?

— Хочу убедиться, что моей безопасности ничто не угрожает, кроме доброй воли моего нового хозяина, сэр, — возразил капрал. — Я ведь вам уже объяснил, какая опасность меня подстерегает.

— Ну что же, — окончательно решился офицер. — Пусть будет по-твоему, старый пес. Эй, конвоир!

В кабинете почти мгновенно появился рядовой пехотинец с коротким автоматом в руках.

— Отведите его в комнату допросов, — скомандовал лейтенант. — Я скоро подойду.

* * *

— Что происходит? — зашептал Джон Беккерель, едва только за конвоиром закрылась дверь. — Я не уверен, что долго еще смогу держаться.

— Держись, браток. Еще немного. Совсем чуть-чуть, и все кончится. Я тебе обещаю, что совсем скоро все это кончится, — успокоил Папа. — Только продержись.

Дверь в комнату допросов открылась, и пленники замолчали, сидя прижатые кандалами к стульям. В комнату вошел лейтенант-разведчик. Он неторопливо шел, держа руки за спиной. Остановившись напротив пленников, там, где недавно стоял его стул, он качнулся с пяток на носки и обратно.

— Ну что, дорогие мои, — заговорил офицер, продолжая покачиваться. — Похоже, пришло время решительно изменить сложившуюся ситуацию. Тем более что она у нас чрезмерно затянулась. Поразмыслив над всей нашей ситуацией и проанализировав все перспективы, я принял окончательное решение. И больше не хочу его менять. Поэтому пора подписать соглашение. И вот моя подпись.

Он вскинул руку, в которой оказался тяжелый пистолет с граненым квадратным стволом. Пистолет громко рявкнул, лязгнув затвором и выбрасывая осиротевшую гильзу. Пуля калибра 11,43 миллиметра ударила точно в лоб Джона Беккереля, раскалывая его голову, словно спелый арбуз, и беспрепятственно уходя в стену позади него. Куски кости, кровь и мозги, будто шрапнель из разорвавшегося снаряда, стеганули по светло-серой стене, создавая на ней абстрактную картину в серо-красных тонах.

Медик Джон Беккерель не успел даже сообразить, что это так оглушительно ударило его в голову. Он умер мгновенно, рухнув вместе со стулом на грязный пол камеры. От такого выстрела в упор от его головы мало что осталось.

— Я выполнил первую твою просьбу, — ласково улыбнулся лейтенант, поворачиваясь к капралу Рукову. — Надеюсь, теперь ты готов к нашему дальнейшему сотрудничеству и к выполнению своей части договора?

— А что, у меня есть какой-то иной путь или выбор, после того как я уговорил вас убить одного из моих бойцов? — моргая от попавшей в глаз крови Комы, ответил капрал. — У меня даже возможности побега нет. Я же загнал себя в угол самостоятельно, не оставив никакого выхода. Вернее, из этого угла есть только один выход. Ты снимешь с меня наручники?

Офицер несколько мгновений смотрел в глаза пленного, словно вновь взвешивая все «за» и «против». Он принял окончательное решение, но сейчас смутная тревога скребла своими коготками где-то в глубине его души.

— Ну что ж, — кивнул он. — На все воля Господа.

Лейтенант утопил кнопку на пульте управления, деактивируя кандалы капрала.

— Вот ты и свободен солдат. Начнем?