Любимчик Судьбы

Майкл, неимоверным усилием выползая со склона, ощущая, что спасение близко, перевернулся на спину, подминая противника и чувствуя, как неумолимая сталь вонзается в бок. Выдернув нож из раны, имперец ударил еще и еще раз. Третий удар Майкл сумел перехватить, выворачивая руку и подтаскивая врага к себе. Его длинный диверсионный нож вошел в живот противника, как в теплое масло. Отшвырнув хрипящее тело, Никсон поднялся, пытаясь убраться прочь от края низины. Но в этот момент сзади грохнул выстрел. Удар в спину бросил Майкла лицом в траву, раскаленным стержнем вонзившись в лопатку. Выронив при падении нож, но не потеряв сознания, Малыш выдернул из ножен второй и, не целясь, метнул в один из двух едва различимых силуэтов, поднявшихся над краем склона. Ему повезло в который уже раз — преследователь приглушенно хакнул и свалился вниз, шумно кувыркаясь по склону. Второй, высокий и тонкий, бросился на Майкла. Часто смертельная опасность придает человеку силу и быстроту сумасшедшего, словно стресс снимает невидимые предохранители с возможностей его организма. Поэтому, когда темный силуэт прыгнул вперед, направляя на Майкла каком-то предмет, Малыш успел не только выдернуть из ножен тяжелый нож для выживания, но и отбить рукой что-то похожее на длинную иглу, зажатую в руке нападавшего. Высокий силуэт рухнул на Майкла, оказавшись лицом прямо напротив лица диверсанта. Но он больше не пытался ударить беглеца иглой, а лишь едва слышно хрипел. И прежде чем потерять сознание, Малыш почувствовал, как заливает его теплая кровь из раскроенной тяжелым мачетеобразным лезвием грудной клетки врага.

* * *

Майкл с трудом разлепил веки и замер от ужаса. Прямо ему в глаза с расстояния нескольких сантиметров смотрел уродливый монстр, родственника которого Малыш видел ранее в залах подземной базы. Но в следующую минуту Никсон понял, что это всего-навсего потускневший и остановившийся взгляд покойника.

Вокруг уже рассвело, хоть солнце еще и не показалось из-за деревьев. С трудом двигаясь, он свалил труп чужака с себя, забыв даже вытащить свой нож из его груди. Он вообще очень плохо соображал, ощущая во всем теле предательскую слабость, граничащую с беспамятством. Он попытался встать на ноги, но не смог и едва вновь не потерял сознание.

Достав из подсумка стандартную аптечку, Малыш кое-как залил раны, до которых сумел дотянуться, активным «Спасателем» и наложил повязки. Едва не теряя сознание, распечатал один из одноразовых шприцев-пипеток, вколол себе дозу стимуляторов. Потом долго лежал, собираясь с силами и дожидаясь, когда препарат начнет действовать. Наконец найдя силы подняться, он поплелся прочь, даже не попытавшись заглянуть в низину.

Он шел, потеряв счет времени, не думая ни о чем, ничего не ощущая. Потом, когда силы иссякли, полз, словно покалеченный жук. Несколько раз он терял сознание и вновь приходил в себя. Несколько раз он делал себе уколы, позволяющие выжать из измученного тела еще немного. Аптечка опустела, а он все полз и полз, находясь в состоянии, более всего напоминающем горячечный бред.

Видения и образы, возникающие в его мозгу, уже не соответствовали действительности, то унося его в иные места, то бросая вновь в полутемные коридоры подземной базы, наполненные обезумевшими, словно зомби, врагами. Уродливый чужак, скаля мощные зубы, прыгал вокруг Майкла в каком-то жутком танце, потрясая окровавленной длинной иглой. Потом он склонился к самому лицу Никсона, бормоча незнакомые молитвы. Лицо чужака заколебалось, превращаясь в лицо старого вождя из потерянного в Новых Колониях племени. Вождь тоже что-то бормотал, потрясая длинным резным посохом, в который превратилась игла. Посох коснулся лба Малыша, и он окончательно потерял сознание.

* * *

Малыш чувствовал аккуратные прикосновения к своему телу. Его перевернули на живот, и страшная боль хлестнула по лопатке, оттуда, куда угодила пуля преследователей. Майкл скрипел зубами, но ни шевельнуться, ни даже прийти в себя не получалось. Он как будто ощущал все происходящее с его телом, находясь где-то в стороне, в полной темноте. Только эта отстраненность нисколько не спасала от пульсирующей боли. Малышу показалось, что что-то живое пытается пробиться в его спину, словно неведомая птица, решившая полакомиться умирающим, разрывающая клювом еще живую плоть. Что-то стучало в голове. Или в ушах. Малыш не мог разобрать, где и что именно стучит — то ли негромкий барабан, то ли глухой голос, выкрикивающий непонятные слова. Всполохи багрового пламени. Жар. Боль начала затихать в спине только для того, чтобы наброситься сбоку...

Мучения длились бесконечно долго, и Малыш, скрипя зубами и внутренне сжимаясь, отдал все оставшиеся силы, сопротивляясь боли.

Холод пришел из окружающей тьмы. Зимняя стужа, сковавшая руки и ноги смертельными оковами. Малыш забился в жесточайшем ознобе, скручивающем все его тело. Зима была еще мучительнее, чем боль.