Любимец Бога

«Господи, да что со мной?» Мысли путались. Самое страшное, что Исаев абсолютно не помнил, что произошло с ним вчера. Было ощущение какой-то неприятности, но что это за неприятность… Пришел в себя он под вечер. Голова продолжала мучительно болеть, вместо мыслей какие-то обрывки. Но уже можно было встать с кровати и как-то двигаться. Мучительно захотелось пить. Исаев встал и, шатаясь, побрел на кухню. Прямо из-под крана, наклонив голову, он сделал несколько жадных глотков. За окном слышался шум улицы. Ничего не понимая, инстинктивно стараясь вырваться из какого-то вязкого, тягучего состояния, не пропускающего в голову ни одной мысли, он в одной рубашке и брюках рванулся к входной двери. Ровный люминесцентный свет заливал площадку. Лестничный пролет убегал куда-то вниз. Мужчина сделал шаг, другой. Почему-то стало страшно, интуитивно он почувствовал какую-то опасность. Он рванулся назад, но тут страшная боль мгновенно заполнила его всего до остатка, вновь швырнув в черную бездну.

Луна. Море Дождей.

База «Восток» Объединенной Руси.

Каюта начальника базы.

19 мая 2190 года. Среда. 5.02 по СЕВ.

Богомазов почувствовал опасность за секунду до того, как боковым зрением уловил какое-то движение. Тяжелый вездеход вздрогнул и медленно стал надвигаться на него. Семен Петрович мгновенно оценил обстановку. Он находился в узком проходе. Справа и сзади возвышались стальные стены ангара, слева неприступной стеной выстроились контейнеры с панелями солнечной батареи. А спереди надвигалась безжалостная сталь вездехода. Ловушка. Богомазов лихорадочно заскользил глазами по стальным, абсолютно гладким стенкам контейнеров. Семен Петрович прикинул зазор между днищем вездехода и полом. Маловат. Не поместиться. Простой, незатейливый бампер раздавит ему грудную клетку. И прыжок на бампер не спасет. Когда вездеход упрется в стену ангара, зазор между его кабиной и стеной будет слишком мал, чтобы там поместился человек.

«А если запрыгнуть на бампер и попробовать разбить лобовое стекло? Ага, пятисантиметровой толщины бронебойное стекло». Богомазов выругался. Влип.

И тут ему стало страшно. По-настоящему, с холодным потом между лопатками и дрожью в ногах. Нет, его не испугала эта надвигающаяся груда металла. За годы работы на Луне он привык к опасности. Его испугала тишина. Не слышно было ни легкого гудения приводных электродвигателей, ни шума вибрирующего корпуса. Только шорох резиновых колес по бетонному полу. Казалось, будто чья-то невидимая рука легонько подталкивала многотонную машину. Между вездеходом и стеной ангара оставалось уже полтора метра или три минуты. Богомазов рванул висящий на поясе комбинезона интерком. Лихорадочно нажал кнопку «Общий вызов»:

– Говорит Богомазов. Мне немедленно нужна помощь. Я нахожусь в третьем ангаре уровня Б. – Он старался говорить спокойно.

Ответа не было. Рация молчала. Это было еще более невероятно, чем бесшумно надвигающийся вездеход. Богомазов опять нажал кнопку общего вызова. Да нет же, зеленая лампочка горит, и чуть слышен характерный легкий шорох. Рация работает. Работает, но никто не отзывается. Осталось полметра. Осталась минута.

«Да что же это происходит? – Богомазов вплотную прижался к стене. – Этого не может быть, потому что этого не может быть!»

Тридцать сантиметров. Тридцать пять секунд.

Богомазов зажмурил глаза. Зубы вонзились в губы. И, словно в ответ на это, вспыхнули фары вездехода и громко заурчали двигатели.

– Не-е-ет!

Яркий свет продолжал пробиваться сквозь сомкнутые веки. Богомазов открыл глаза. В каюте было светло – пять часов утра, и автоматика включила освещение. На полу трезвонил будильник.

«Фу ты. И приснится же такое. – Начальник лунной базы выключил будильник и выскользнул из-под одеяла. – Пора на Землю. Если стали сниться кошмары, то все – психика свой ресурс исчерпала».