Любимец Бога

– Два с лишним века тому назад твой соотечественник Юрий Гагарин должен был первым лететь в космос. Тогда еще никто не знал, что его там ожидает. Некоторые даже всерьез опасались, что в условиях длительной невесомости он может сойти с ума. Или еще что-нибудь с ним может случиться. Поэтому тренировали его на полную катушку. По сравнению с теми тренировками твои – это так, легкая разминка в ясельной группе. Пойми, Борис, никто, включая Хохлова, не знает, что тебя там ждет. Поэтому ты должен быть готов ко всему, – Николай Степанович сделал паузу, – в том числе достойно, по-человечески умереть. А попки у них ничего, упругие, круглые, как баскетбольные мячики. – Не дожидаясь реакции Бориса на его слова, Крамаренко с интересом продолжал следить за боксерским поединком.

«Ладно, подожду, пока Степаныч проснется, и вместе с ним пойду в спортзал». Борис со вздохом взял со стола книгу и сел в кресло. Глаза скользнули по тексту: «… резко, в клочья разорвав тишину, взвыла сирена. На пульте управления запульсировала кроваво-красная точка – включилась предупреждающая лампа радиолокатора. Вой сирены снизился на октаву. На него наложился ровный женский голос бортового компьютера:

– Внимание, опасность! Прямо по курсу неизвестный объект. До столкновения осталось сорок пять секунд.

"Ну вот и сбылся мой сон – летящий на меня в тоннеле поезд. Вот и не верь теперь в сны-предостережения" Камински, до боли закусив губу, ткнул в кнопку включения автопилота. Пусть электроника сама уводит "Любознательного" от гибельного столкновения…»

Почему-то сразу Борису вспомнилась его первая, еще наполовину принадлежащая сну, мысль-видение – огненный, бурлящий океан.

«Так это намек на то, что гиперпространство – это геенна огненная, резервация для грешных душ? И теперь еще одна грешная душа добровольно стремится туда? Или это просто подсознание стремится предупредить о какой-то грозящей опасности? Надо будет сегодня позвонить отцу», – неожиданно подумалось Борису. Настенные часы показывали: «6:10».

Там же. Кабинет начальника базы. 6.10 по СЕВ.

– Привет, Стас.

– Привет, Семен.

– Как там погода в Москве?

– Пасмурно, дождик моросит. Уж точно хуже, чем у тебя на «Востоке».

Диалог между собеседниками шел с привычной для них обоих паузой – радиоимпульсу нужно было более двух секунд, чтобы дважды пробежать расстояние между Луной и Землей.

– И не говори. Всегда двадцать пять градусов при относительной влажности в шестьдесят процентов. Райское местечко. Еще и весишь как в детстве, – охотно согласился Богомазов.

– И не говори. За что только вам двойной оклад и коэффициент стажа полтора? Надо бы выйти с предложением наверх убрать вам все льготы, – «доброжелательно» предложили с Земли.

– Я всегда знал, что у тебя добрая душа.

– И сейчас эта добрая душа желает узнать, зачем вторая, не менее добрая, душа в столь ранний час ее потревожила?

«Вот и подошли к главному. Сейчас начальник Центра управления космическими базами меня выслушает и решит, что Семену Петровичу пора на Землю. Заработался».

– Стас, помнишь, две недели назад в новостях передавали про астероид? Ну, у которого необычайно большая скорость.

– Помню. И что?

– Как точно рассчитали его траекторию?

– С достаточной точностью, чтобы убедиться, что на Землю он не упадет, – уверенно ответил начальник Центра.

– А на Луну? – Радиоимпульс через секунду донес вопрос Богомазова на Землю.

– Подобного рода расчетами, как ты знаешь, занимаются в Центре управления межпланетными полетами. И если мне ничего оттуда не сообщили, значит, все в порядке, – через паузу, осторожно ответил Начальник Центра управления космическими базами Стас Скворцов. – Злые и коварные силы космоса на этот раз попали в «молоко», – отшутился он под конец.

По тону, с каким была произнесена эта шутка, Богомазов понял, что Стас Скворцов немного озадачен. Это придало Семену Петровичу уверенности.

– Стас, я, конечно, не специалист в области космической механики, но я уверен, что траекторию тела размером в метр, движущегося на расстоянии почти восьмисот миллионов километров от Земли, находясь в твоем кабинете, точно просчитать невозможно. Неточность определения орбиты в сотые доли градуса или неточность определения скорости в сотые доли процента дают ошибку на таком расстоянии в сто пятьдесят тысяч километров. А в дыру с такими размерами Луна проваливается, как грешная душа в преисподнюю. И еще. По-моему, в момент обнаружения астероида говорилось о расстоянии двадцать миллионов километров от Земли. А тут уже миллион. С чего бы это?

– Обычное уточнение траектории.

– Обычное? Ошибка в двадцать раз! – продолжал нападать Богомазов.

– И чего ты так беспокоишься? За неделю до подлета астероида к орбите Земли его траекторию уже вычислят с достаточной степенью точности. Так что если, не дай бог, он будет падать на твою станцию, тьфу-тьфу, конечно, – по видеофону было видно, как Стас Скворцов постучал рукой по своему внушительному столу, – вы эвакуируетесь. На то у вас и стоит всегда наготове заправленный корабль.