Любить Пабло, ненавидеть Эскобара

Я подписываю контракт. Через несколько дней начинают названивать СМИ. В общей сложности мне удается договориться о тридцати двух интервью для радио и телевидения. «Ало», главный журнал издательского дома «El Tiempo», настаивает на эксклюзиве для одного печатного издания. Я не единожды отказываюсь, потому что мои откровения с такой прессой всегда заканчивались тем, что сказанное мной искажалось или же мне приписывались слова, которых я никогда не произносила. Директор обещает мне, что позволит проверить каждое слово в интервью перед его публикацией. Когда я соглашаюсь на эти условия, первое, о чем она меня спрашивает, это увижусь ли я снова с Пабло, а также имя и адрес моего заграничного друга.

Я не хочу, чтобы имя человека, которого я люблю, смешивали с именем преступника, который причинил мне столько боли, поэтому я ничего не говорю о своем женихе. По поводу Эскобара я сообщаю:

– Вот уже несколько лет, как я его не видела. Но лучше спросите его сами, когда будете брать у него интервью. Если у вас получится, конечно, потому что он не собирается вам их давать.

Через два дня после публикации у меня в квартире раздается телефонный звонок. Мой телефон теперь есть у всех СМИ. Я поднимаю трубку:

– Почему вы говорите обо мне такие ужасные вещи?

– Не буду спрашивать, где вы добыли мой телефонный номер. И еще: меня достали вопросы о вашей персоне.

Он отвечает, что звонит мне с новенького номера телефона, организованного специально для меня, и поэтому мы можем спокойно поговорить, пока нам не помешают. Он уже дал приказ проверить мои телефоны на предмет прослушки. И они оба чистые.

– Хотел поприветствовать тебя на родной земле. Несколько миллионов человек скучали без тебя… не только я. Как тебе наша родина на сей раз?

– Кажется, это было на странице 28 в «El Tiempo», колонка в пять строчек. Там говорилось, что в прошлом году в Колумбии было убито 42 000 человек. Я приехала из страны, где три трупа – это уже бойня, достойная первых полос в газетах. Чтобы ответить вам точнее, мне необходимо спросить вас: сколько из этих тысяч обязаны своей смертью вам, достопочтенный Отец Нации?

С глубоким вздохом он отвечает, что приближается время созыва Конституционной Ассамблеи. Скоро страна вернется к нормальной жизни, потому что все устали воевать. Я говорю, что, по заверениям журналистов, оппоненты Пабло – «господа из Долины» – уже купили 60 процентов конгрессменов. И спрашиваю, какой процент голосов у него в Ассамблее.

– Любовь моя, мы оба знаем, что политики только и ищут, где бы чего урвать по мелочи. Я же ворочаю большими деньгами. У меня все, кто значим в Магдалена Медио – люди свинца, а не золота. Вместе с другими, процент которых тоже не мал, но о нем я не могу сказать тебе по телефону, они гарантируют мне абсолютный триумф. Мы поменяем Конституцию, и ни один колумбиец не будет экстрадирован!

Я поздравляю его с прекрасной работой его друга Сантофимио. Очень недовольный, Эскобар восклицает, что Сантофимио ему не друг, а посланник для разговоров с правительством и что, едва будут приняты поправки к Конституции, этот человек ему больше не понадобится. Он говорит, что скорее простит Луиса Карлоса Галана – где бы он ни находился, – чем Сантофимио. Очень удивленная, я спрашиваю, не хочет ли он сказать, что раскаивается в содеянном, на что он отвечает:

– Я ни в чем не раскаиваюсь! Вы очень умны и прекрасно знаете, что я хочу этим сказать.

Смена телефона.

Через несколько минут телефон снова звонит. Уже другим тоном он спрашивает:

– Поговорим о тебе. Я знаю про твоего немецкого друга. Почему ты за него не вышла?

Я отвечаю, что это не его дело. Он клянется, что сильно меня любит, говорит, что представляет, как мне сейчас тяжело и уверяет, что я могу все ему рассказать. Только для того, чтобы дать ему понять, какую цену я продолжаю платить за связь с ним, я решаюсь рассказать о письме с нашими фотографиями, полученном моей несостоявшейся свекровью, и о брачном контракте, который я отказалась подписывать. Он очень хочет знать, какой процент мне предлагался. Поддавшись на его уговоры, я сообщаю детали.

– Тебе предлагали зарплату вице-президента за управление несколькими домами? Ты права, за каждым богатеем стоит великая женщина: сообщница или раба. Старуха, будучи сообщницей своего мужа, хотела сделать тебя рабой сына! Вот ведьма! Как тебе удается заставлять всех этих до неприличия богатых типов платить тебе? Поделишься секретом, любовь моя?

– Вы прекрасно знаете как. И с возрастом я становлюсь все элегантнее. Полагаю также, что мои портреты на первых полосах восьми десятков печатных изданий также немного помогают. Вы, правда, столь же популярны… но по другим причинам.

– Что правда, то правда… Но на обложке «Ало» ты выглядишь просто ужасно! Не хотел тебе говорить, но время тебя не пощадило.

Смена номера.