Любить Пабло, ненавидеть Эскобара

Уже в самолете я решила осведомиться, как мы будем незаметно передвигаться в воздушном замке: Пабло отвечает: «По возвращении ты узнаешь как». Отныне и впредь, каждую нашу встречу, он будет устраивать мне незабываемые сюрпризы. Сегодня Эскобар заметил нечно любопытное: по мере того, как он раскрывает мне свои секреты, мои тайны тоже потихоньку становятся явью. Больше всего это заметно по глазам. Когда я узнаю что-то новое, мои счастье, радость и энтузиазм заставляют его почувствовать, будто он только что выиграл автогонку, а я – призовая бутылка шампанского.

– Тебе когда-нибудь говорили, что ты самая пьянящая в мире, Вирхиния?

– Всегда говорят! – счастливо восклицаю я, потому что знаю: отбросив скромность, мы оба нашли идеальную пару. С этого дня, чтобы утаить самые сокровенные секреты, придется закрывать глаза. – Ты сможешь докопаться до них оооочень медленно… с помощью особой открывашки для шампанского «Perrier Jouët Rosé»!

Пабло убежден: в этом нет необходимости, ведь для следующего сюрприза ему понадобится связать меня и даже сковать наручниками. Широко улыбаясь, я отмечаю, что меня никогда еще не связывали и не пристегивали наручниками. Спрашиваю: может, он садист, как в фильмах.

– Я очень испорченный садист, в тысячу раз хуже, чем в фильмах ужасов. Тебе разве об этом не говорили, родная? – шепчет он мне на ухо. Потом берет меня за подбородок и пристально вглядывается, как будто я – глубокий колодец, в котором он ищет способ удовлетворить свои самые сокровенные желания. Я ласкаю его и говорю: «Мы – идеальная пара, потому что я мазохистка», – он целует меня, отвечая, что всегда это знал.

Настал день сюрприза. Пабло заезжает за мной в отель к десяти часам ночи. Как всегда, машина с четырьмя охранниками следует за нами на безопасном расстоянии.

– Не могу поверить, что такая женщина, как ты, не умеет водить машину, Вирхиния, – говорит он, срывая машину с места. – На сегодняшний день только душевнобольные не умеют этого делать!

Отвечаю: любой полуграмотный шофер может водить автобус с пятью передачами, а я почти слепая, с интеллектуальным коэффициентом 146. Вместо вождения автомобиля он скорее пригодится, чтобы вбивать в голову 10 000 лет цивилизации и запоминать получасовые репортажи за пять минут, так как я не могу разглядеть телесуфлер. Пабло спрашивает, во сколько я оцениваю его коэффициент IQ. Отвечаю: где-то 126.

– Нет мадам, мой подтвержденный минимум – 156, не обольщайся!

Утверждая, что это нужно еще подтвердить, я прошу притормозить до скорости мысли. На 180 километрах в час мы, конечно, будем невероятно умными, но умрем раньше времени.

– Мы оба знаем, что не боимся смерти, не так ли, всезнайка? Сейчас увидишь, что тебя ждет, раз ты такая независимая. Сегодня я в очень плохом настроении и уже устал от телохранителей, что следуют за нами повсюду, они не отстают ни на минуту, уже надоели. Думаю, есть только один способ оторваться от них. Видишь другую сторону шоссе, там, внизу, слева от меня? У тебя пристегнут ремень, да? Тогда держись крепче, через тридцать секунд мы будем там, на встречке. Если не выйдет, увидимся в следующей жизни, Эйнштейн! Раз… два… трииииии!

Автомобиль вылетает и катится по склону, покрытому пыреем. Сделав переворот, сопровождаемый тройным сальто, машина замирает несколькими метрами ниже. Я два раза очень больно ударилась головой, но не проронила ни слова. Пабло приходит в себя за секунды, машина со скрежетом сдает назад. Эскобар продолжает ехать по противоположной стороне дороги в направлении своей квартиры. Через пару минут мы вносимся в гараж, как болид, дверь за нами закрывается, и автомобиль резко тормозит в нескольких миллиметрах от стены.

– Уфффф! – говорит он, облегченно вздохнув. – Сейчас мы уж точно оторвались, но, очевидно, завтра мне придется уволить этих парней. Представляешь, что могло бы случиться, если бы кто-то вроде меня решил нас похитить?

Я улыбаюсь про себя, но храню молчание. Мне больно, но я не собираюсь доставить ему удовольствие и говорить то, что он хочет услышать. Никто не сравнится с Эскобаром в хладнокровии. Мы поднимаемся в пустой пентхаус, я замечаю камеру напротив входа в спальню. Сажусь на стул с низкой спинкой, а Пабло, скрестив руки, останавливается напротив. Угрожающим тоном с леденящим выражением глаз он произносит:

– Ну, теперь ты видишь, у кого здесь самый высокий коэффициент IQ и кто настоящий мужик, да? А если начнешь жаловаться или сделаешь хоть одно неверное движение, пока я готовлю тебе сюрприз, я разорву надвое твое платье, запишу на камеру происходящее и продам видео прессе, понятно, Мэрилин? Так как я держу свое слово, начнем с того… что свяжем тебе глаза. Думаю, нам также понадобится моток скотча… – добавляет он, напевая «Feelin’ Groovy» группы «Simon and Garfunkel», надевает мне черную повязку на глаза, крепко связав ее двойным узлом. – И наручники… куда же я их положил?