Любить Пабло, ненавидеть Эскобара

– Где-то в другой стране, не в Америке, упаси господи! – Он улыбается и спрашивает, о скольких телефонных линиях примерно идет речь. Отведя его в сторону, я поясняю: о целом здании секретной службы тропической страны. Я девушка оппозиционного лидера, кандидата в президенты, у него много врагов, и ему нужно от них защищаться. Продавец утверждает: такой ангел, как я, не сможет оплатить весь ассортимент. Я подтверждаю это, но говорю, что у нашего движения вполне хватит средств. Продавец спрашивает: смогут ли участники движения заплатить пятьдесят тысяч долларов – я снова подтверждаю. Двести тысяч долларов – тоже. Шестьсот тысяч долларов – естественно. Однако, если речь идет о таких суммах, надеюсь, это будут самые высокотехнологичные приборы. Продавец звонит кому-то, кажется, отцу и управляющему и, кусая ногти, произносит несколько фраз на арабском, закончив разговор словом «Уотергейт»[63]. Продавцы довольно улыбаются, я отвечаю им тем же. Оглядевшись, они приглашают меня пройти в дальнюю часть магазина, сообщая, что имеют доступ к любому оборудованию, которым пользуется ФБР и даже Пентагон. Сначала тщательно взвешивая каждое слово, а затем с явным энтузиазмом, они рассказывают, что могут предложить нам чемоданчик для расшифровки миллионов кодов на десятках языков, очки и подзорные трубы, приборы ночного видения, присоски, которые крепятся к стене и служат для прослушки разговоров в соседней комнате, например в гостинице. Но главное – прибор для перехвата тысячи телефонных звонков одновременно – мечта предвыборной кампании Ричарда Никсона

[64], стоящий миллион долларов. А также другие устройства, гарантирующие, что телефон не смогут прослушать. Сначала они хотят удостовериться, есть ли у сопротивления наличные. Зная, что единственная проблема Эскобара – излишек наличных на американской территории, я с кинематографической улыбкой отвечаю, что этим вопросом занимается секретарь нашего лидера, а я только проходила мимо. Хотела купить увеличивающее электрическое зеркальце. Говорю, что через пару дней с ними свяжутся, и, вернувшись в отель, сразу звоню Пабло.

– Ты – настоящее сокровище! Откуда ты такая взялась? Обожаю тебя! – возбужденно восклицает он. – Мой компаньон, мистер Молина, вылетает в Нью-Йорк на следующем самолете!

Я учусь играть по его правилам, не заходя слишком далеко. Это как в футбольном матче: я – не футболист, поэтому предпочитаю предоставить профессионалам возможность бить по воротам и забивать голы.

Благодарность Пабло всегда была и будет моим лучшим подарком, его страсть – вторым. Возвратившись в Медельин, осыпая меня комплиментами и ласками, он хочет раскрыть мне истинную цель своей политической карьеры. Она проста и бесхитростна – парламентская неприкосновенность. Сенатора или депутата не может задержать полиция, прокуратура или разведка. Пабло признается мне в этом не потому, что я его сокровище, ангел-хранитель или будущий биограф, и даже не потому, что учу его давать интервью. Все дело в том, что «El Espectador», ежедневный журнал, целиком и полностью поддерживающий Галана, постоянно копается в его прошлом. Под множеством украденных надгробий – два трупа, взывающих к правосудию. В 1976 году агенты Административного департамента безопасности задержали Эскобара и его кузена Густаво с одним из первых грузов чистого кокаина на границе Колумбии и Эквадора и отправили в тюрьму.

Пабло уже знает, как я способна сочувствовать страждущим. По мере того, как он раскрывает детали трагедии, оставившей след в его жизни, я догадываюсь: он следит за малейшей моей реакцией.

– Чтобы исполнить приговор в Пасто[65], в Медельине меня посадили в самолет. Я, закованный в наручники, повернулся попрощаться с мамой и пятнадцатилетней женой, беременной Хуаном Пабло. Рыдая, они остались там, внизу. Тогда я поклялся себе, что никогда больше не позволю увезти себя в тюрьму. Тем более на самолете управления по борьбе с наркотиками! Поэтому я пошел в политику. Чтобы выдать ордер на арест конгрессмена, сначала нужно снять парламентскую неприкосновенность, а в нашей стране этот процесс занимает около шести-двенадцати месяцев.

Потом он добавляет: благодаря деньгам и угрозам, раздаваемым направо и налево, им с Густаво удалось выйти из тюрьмы всего три месяца спустя. Однако в 1977 году те же агенты снова арестовали их, заставив умолять на коленях сохранить им жизнь. Тогда Пабло и его людям удалось спастить от смерти ценой огромной взятки. Отдав деньги, несмотря на протесты Густаво, Эскобар собственноручно убил двух агентов департамента безопасности.

– Я изрешетил их пулями, остановившись только, когда устал. В противном случае они бы всю жизнь нас шантажировали. Я поклялся судье, который вынес приговор, что ему лучше теперь всегда ездить на автобусе: как только он купит машину, я ее взорву! Не нужно недооценивать врагов, любовь моя. Я всегда знаю, на что они способны, и спешу покончить с ними до того, как они осмелеют.