Любой ценой. Том III

–Да, но у него Ставровская, – хмуро сообщила Аня Нежина, по всем признакам, пребывающая в дурном расположении духа и страстно мечтающая на ком-нибудь сорвать свое плохое настроение. Атмосфера в опен-спейсе действительно была тяжелая – если приостановка лицензии затянется надолго, мои коллеги массово останутся без зарплаты, а принимая во внимание ипотеку, потребительские кредиты и ничтожно малую «подушку безопасности», большинству в эти смутные времена придется весьма несладко.

–Стой, ты куда? Тебе же сказали, шеф занят, – подскочил с кресла Дима Гнесин, когда я уже занесла руку, чтобы постучать в дверь кабинета Нитиевского, – дождись совещания, мы все ждем!

–Такую роскошь, как ожидание, я себе, увы позволить не в состоянии, – вздохнула я, – Нестор Аронович, можно к вам?

–Это что еще за наглость? – бурно отреагировала на мое вторжение Ставровская, – что ты из себя возомнила?

–Прошу вас меня извинить, – застыла у входа я, – Нестор Аронович, у меня к вам срочный разговор.

Судя по всему, Ольга Леонидовна уже предвкушала, как шеф издаст львиный рык, и я испуганно попячусь назад, однако Нитиевский молниеносно оценил обстановку и деликатно обратился к Ставровской.

–Ольга Леонидовна, давайте продолжим через несколько минут. Оставьте нас, пожалуйста, наедине с этой невоспитанной особой, а ребятам скажите, что совещание начнется чуть позже.

–Хорошо, – выразительно скривилась Ставровская, неохотно собирая в папку документы. Покидать кабинет она явно не хотела, но и придумать предлог задержаться тоже не смогла. Для Ольги Леонидовны было невыносимо осознавать, что она пропустит всё самое интересное, и свои бумажки она складывала нарочито медленно. Шеф жестом указал мне стул, и всё то время, пока Ставровская продолжала копаться, молча буравил меня немигающим взглядом.

Вид у Нитиевского был не лучший, и я не могла даже предположить, какое количество бессонных ночей числилось на сегодняшний день у шефа в анамнезе. Притихшие было угрызения совести вновь напомнили о себе, и я виновато потупила взор, будучи не в силах и дальше смотреть Нестору Ароновичу в глаза, а когда Ольга Леонидовна наконец избавила нас от своего общества, без обиняков выпалила:

–Я понимаю, что подвела компанию и не оправдала вашего доверия. Я не достойна даже разрешения уволиться по собственному желанию. Увольняйте меня по статье, я заслужила. Мы работаем вместе достаточно давно, и вы не раз убеждались, что я четко разграничиваю работу и личную жизнь. Но сейчас всё по-другому. Самое позднее завтра, я лечу в Гвинею, и понятия не имею, как скоро я оттуда вернусь.

– В Гвинею? –ошарашенно уставился на меня шеф, – а в Гвинею-то тебя зачем черти понесли? А как же Агапов? Я думал, ты захочешь быть рядом с ним, и в ближайшие дни улетишь обратно в Штаты. Знал бы я, что твой таинственный возлюбленный – это и есть «Хитмен», но вы с ним мастерски водили всех за нос, включая жену. Если бы не эта трагедия, мне было дела не было до ваших амуров, но теперь я и не знаю, что тебе сказать… Медицина в Америке находится на очень высоком уровне, я надеюсь, что Ян выкарабкается. Извини за бестактность, но ты не в курсе, из-за чего ему стало плохо? Я пересмотрел поединок вдоль и поперек, рубились они с Дворжаком жестко, но такого удара, чтобы «Хитмен» впал в кому, я не заметил. Старая травма дала о себе знать? Но как тогда врачи проморгали ее на комплексном обследовании перед боем?

–Я не могу вам рассказать, – закусила губу я, – но если Ян умрет, это будет в первую очередь моя вина.

ГЛАВА XXIV

Несколько секунд Нитиевский молча всматривался мне в лицо, словно пытаясь прочесть мои мысли, но судя прорезавшим его лоб морщинам, особого толку из этой затеи у шефа так и не вышло, и он с разочарованным вздохом был вынужден признать, что в экстрасенсах ему однозначно делать нечего. Постичь глубинные мотивы моих хаотичных метаний по белу свету Нестору Ароновичу в результате так и не посчастливилось, а я со своей стороны не спешила изливать начальнику душу. Неизвестно, как долго мы бы так и сидели друг напротив друга, объятые ледяным безмолвием, и у кого бы первой переполнилась чаша терпения, однако, неумолимо довлеющая надо мной нехватка времени, которой в данных условиях можно было сходу присваивать статус катастрофической, заставляла меня форсировать события.