Любой ценой. Том III

–Нестор Аронович! – подняла на шефа глаза я, – я согласна, роман с женатым мужчиной меня не красит, даже если этот мужчина – сам «Хитмен». Я не буду говорить, что наш с Яном случай исключительный и прикрывать высокими материями классический адюльтер. Скажу лишь, что наши отношения продолжались без малого три года, и мы почти созрели для того, чтобы их обнародовать и впоследствии, возможно, даже узаконить. Но, к сожалению, судьба распорядилась иначе, и наши планы разом покатились в тартарары. Вы правы, я знаю гораздо больше остальных – больше, чем Тая, больше, чем ближайшее окружение Агапова, больше, чем врачи в госпитале Института Нейронауки… Но это не только моя тайна, и я и при всём желании не могу поделиться с вами имеющейся у меня информацией, так как считаю это глубоко неэтичным. Да, я бы многое отдала, чтобы ни лететь ни в какую Гвинею и быть сейчас рядом с Яном, но обстоятельства диктуют необходимость поступить иначе. И, пожалуйста, не спрашивайте меня, почему именно Гвинея, просто примите это как должное, так надо и всё!

–Ты меня пугаешь, Мика, – еще сильнее нахмурился Нитиевский, – и знаешь, что самое страшное? Мне недостает фантазии, чтобы представить, во что ты ввязалась, хотя я в жизни не отличался скудным воображением. Подозреваю, что здесь замешан допинг, и скорее всего я не ошибся в своих догадках. Меня насторожил еще бой Агапова с Морисом Дюруа, тогда мне сразу показалось, что «Хитмен» очень странно ведет себя на ринге… Боже, Мика, ты что, помогала Яну с приобретением анаболиков на черном рынке?

–Позвольте мне воздержаться от комментариев, – попросила я, еле-еле успев совладать со стремительно отвисающей нижней челюстью. Уж не знаю, что это в действии было – уровень проницательности «Бог» или совершенно непреднамеренное попадание в десятку, но я едва не лишилась дара речи, когда шеф практически в точности озвучил суть произошедшего. Не уверена, что мне удалось сохранить внешнее хладнокровие, но я приложила максимум усилий, чтобы Нестор Аронович не заметил моего смятения. Моим инстинктивным порывом было сходу уйти в глухую оборону и категорически отрицать любые предположения подобного рода, но я быстро сообразила, как глупо и неестественно будут выглядеть мои жалкие старания утаить шило в мешке, и решила благоразумно замять скользкую тему.

–Как хочешь, – мрачно буркнул Нитиевский, по всем признакам, окончательно потерявший надежду добиться от меня правды, – ну, и что мне теперь с тобой делать? Выговор с занесением влепить? Оштрафовать на полоклада? А может, ты предлагаешь понять и простить? У компании и так проблем по горло, а тут еще ты фортели выкидываешь! В Штаты по твоей милости нам отныне путь закрыт – кому нужны такие необязательные партнеры? Как с нами работать, если наш представитель даже на стартовом этапе не соблюдает договоренности? Ладно, форс-мажоры, со всеми бывает, но человечество давно изобрело телефон, электронную почту и прочие каналы связи. В двадцать первом веке единственная причина не явиться на бизнес-встречу – это смерть, твоя смерть, хочу подчеркнуть. Но ты, как я вижу, жива и здорова!

–Не в моих правилах давить на жалость, но мне потребовалась пара дней, чтобы вернуться в норму. Меня как будто контузило мощным взрывом, и я с трудом соображала, кто я и где нахожусь, – откровенно поведала я, – в карете неотложки у Яна остановилось сердце, потом в больницу примчалась Тая, находящаяся на шестом месяце беременности, и у нас с ней состоялся крайне неприятный разговор прямо у входа в реанимацию. В итоге с подачи Таи меня выставили вон из госпиталя и запретили даже приближаться к палате «Хитмена». Утром я узнала, что Яна перевели на ИВЛ, так как самостоятельное дыхание у него отсутствует, а врачи до сих пор не определились с диагнозом… Я не жду от вас снисхождения, просто объясняю, что помешало мне выполнить свою работу. Хоть режьте меня, хоть четвертуйте, но я бесполезна для фирмы как сотрудник, в настоящий момент у меня абсолютно иные приоритеты, и вам остается только смириться с этим фактом. Думаю, справедливо будет применить ко мне самые жесткие санкции на ваше усмотрение, я ничего не стану оспаривать.

–Я тебя не узнаю, – сокрушенно покачал головой шеф, – словно это вовсе и не ты сидишь передо мной и говоришь невероятно жуткие вещи. И Агапов, конечно, хорош гусь – и жене успел ребеночка заделать, и тебе мозги запудрил. Вот уж не ожидал я, что ты способна купиться на обещания вечной любви. Извини за непрошеный совет, но не показаться ли тебе психологу? Повторюсь, ты не похожа на себя, и меня беспокоит твое состояние.