Любовь без поцелуев (СИ)

Макс, совершенно не обидевшись на гомика, вытащил из свёртка две бумажки. А у него их там много… Ладно, всё равно мои будут. Чёрт возьми, деньги! Это в наших лесах такая редкость! Какой бы я ни был, а вот деньги из воздуха делать не умею. Ну, разве что, выбивать из тех, у кого они есть, да и таких здесь немного. Обычно моим банком служит Вовчик, но тут жила побогаче. Кстати…

– А почему ты с этого не начал?

– С чего?

– С денег. Не предложил мне взятку? Тут многие с этого начинают. Деньги предлагают или секс.

– А тебя, – Макс хитро подмигнул, а я оторопел, – это остановило бы? Ну, в желании избить меня до полусмерти?

– Нет, конечно, – насмешливо ответил я, – и сейчас не останавливает.

– Ну и вот, – парень привёл свою чудо-обувь в порядок, а я прикинул, какой у него размер ноги. Ну, в крайнем случае, ботиночки может поносить Игорь, он мельче меня. – Зачем платить за то, что можно взять даром? Ты страшный человек, Комнин, тебя не купишь.

И, выдав это заключение, он преспокойно встал и натянул свою совершенно не высохшую рубашку. А ведь в туалете, моими стараниями, изрядно температура понизилась. Я-то ладно…

– И что, так и будешь в мокрой ходить?

– Ничего, на теле высохнет.

– Это такой хитрый план? Типа, «схвачу воспаление лёгких и меня заберут отсюда»?

– Чо? Нет, я не простужусь, – мрачно сказал Макс, застёгивая пуговицы и скрывая, наконец-то, свою идиотскую татуировку. – Меня с детства так закаляли, как будто в исследователи Антарктики готовили, блядь! Чтоб мужественность воспитать.

– Что-то не вышло, я смотрю.

– Ага. Ну, я свободен или как?

– Ну, а хрен ли мёрзнуть? Обед скоро.

И мы вышли вдвоём из туалета, оба целые и невредимые, он в мокрой рубашке – есть повод поразмыслить окружающим.

– Кстати, – вдруг обратился Макс ко мне, – а почему это никто в туалет не заходил, пока мы там болтали?

– А вот, – я показал на накачанного рыжего парня, всего усыпанного веснушками с ног до головы, – это Вовчик. Знакомься, Вовчик, это Макс и сегодня мы его не бьём. А что это значит, а, Вовчик?

Вовчик, который до этого с рассеянным видом подпирал стенку, повернулся к нам и чётко произнёс:

– Значит, никто его не бьёт.

– Вот! А если кто-то захочет, что будет, а, Вовчик?

– Мы сами его бьём в особо циничной форме и отбираем всю наличность.

– Вот так мы и живём здесь, Макс! Парень смотрел на меня с благоговейным ужасом, но глаз так и не отвёл. Гейская зараза!

– Страшный ты человек, Комнин, – задумчиво повторил он.

– Не новость, знаешь. Иди давай, за обедом увидимся. Тарелок налитых не бери, в них плюют. В стаканы – тоже, так что тупо выливай всё в раковину, мой и проси налить заново. В супе – мухи, в хлебе – камни, мыло кусковое не бери – я туда уже бритвочек насовал. Короче, справляйся.

– Ага, – Макс отвернулся и пошёл. Мокрая рубашка облепляла спину и видно было, как у него судорожно дёргается плечо.

– А почему мы его не бьём? – заинтересовался Вовчик.

– Он догадался постирать рубашку. Даже я не догадался.

– О! – вот за что я люблю Вовчика, так это за немногословность.

– И ещё он смотрел мне в глаза.

– А!

– И дал две тысячи.

– Бухаем?

– Несомненно же! Пойдём, хватит тут коридор украшать.

====== 3.Будни интерната ======

Нечто вроде предисловия-предупреждения. Ну, во-первых, мы извиняемся за маты, но дело происходит не в пансионе благородных девиц и даже не в элитной закрытой школе. К тому же, описываются парни, которые изо всех сил пытаются казаться крутыми друг перед другом. Далее: мы не расисты и ничего не имеем против других наций, да и Стас тоже (для него это просто способ задеть лишний раз человека, а так ему пофиг). И да, НЦ не скоро.

Жизнь пошла своим чередом. Ну, не совсем своим…

Новенький, этот Макс (Веригин – его фамилия) всё-таки выделялся, несмотря на форму и короткую стрижку. Словами, движениями, манерами. И бесило это не только меня.

Столовая. Как обычно, не притрагиваясь к уже налитому компоту, выливаю его в раковину и требую налить новый. При мне. Кто этих дежурных знает! Я раньше, когда дежурил, чего только не вытворял с едой и посудой, так что не рискую. Пробую компот и морщусь. Сладкий. Лучше бы опять сахара пожалели.

Макс рассеянно ковыряет котлету, суп даже не трогает. Компот он, так же, как и я, требует налить при нём. Прутся мимо Азаев и Таримов и их чурковатые шестёрки. Мне, в общем-то, пофиг, но интересно: о том, что Макс – гей, действительно знает вся школа.

– Эй, пидор! – Макс и ухом не ведёт.

– Слышь, мудло, тебе кто разрешил с нормальными людьми есть? Твоё место у параши! – сучёнок этот Азаев и вечно из себя блатного корчит, а всего-то пару часов в ментовке провёл.