Любовь. Бл***тво. Любовь

Ему нравились большие рты. Из анатомии и из практической своей жизни, он знал, что погоду на лице делает рот, что именно он настоящее зеркало души. Рот и мимические мышцы вокруг. Но какое до этого дело художнику, лирику. Вот изобразительному художнику – рисовальщику, актёру до этого дело есть, и очень даже большое и нужное. А в литературе пишут о глазах, но на самом деле можно говорить только о цвете их и форме разреза. Глаза ничего не выражают. Они всегда одинаковы. Разве что когда в них появляются слёзы. Лирики им приписывают всё. А на самом деле рот дирижёр мимики. Ефим потому и старался, прежде всего, вызвать у нового собеседника либо улыбку, либо скорбь. Но самое показательное – улыбка. Нет, нет! – не смех, не плач. В конце – концов, смех – это серия судорожных выдохов, а плач – серия вдохов такого же характера. При этих судорогах понять, что лицо выражает, нельзя. Смех – и есть смех, а то и того хуже, хохот. Плач, он плач и есть, когда не рыдания, которые только звуковое усиление выдохов.

Короче, улыбка Арины ему понравилась. Он думал, почему не замечал её в больнице. Она ж наверняка, там бывала. «А вы у нас в больнице-то бывали?» «А как же. Но мы с вами не пересекались». «А-а. Я бы уже отметил в сердце своём такую красавицу». «Спасибо». «Я очень люблю рыжих и улыбающихся». «Так вы уходите, Ефим Борисович?» «А вы?» «Я да. Рабочий день кончился. А теперь уже и рабочий вечер». «Тогда, если не возражаете, то и я с вами». «Вы как едете?» «В зависимости от обстоятельств. Куда прикажет родина и…» «А вы не на машине?» «Нет. Пока нет. Не дорос». «Так, может, я вас подвезу?» «Замечательно. С таким драйвером хоть на край света». «Найдём и поближе».

Но в этот раз они ничего не искали. Арина знала его координаты… рабочие. И ему оставила номер своего рабочего телефона. Чтоб объединить координаты во времени и пространстве, надо будет созвониться.

Интересно. Кто проявит инициативу первый?