Любовь, чакры и мармелад

Ниранджананда стремительно пересек расстояние между корпусами, скинув на ходу обувь, стремглав взлетел по ступенькам наверх, в свою комнату-келью. Два часа он посвятил дыхательным практикам. Вспотев и очистив голову до чистой кристальной легкости, приступил к пению киртанов. В течение десяти лет он пел киртаны по несколько раз в день, сначала подглядывая в книгу, а потом наизусть, по памяти. За эти годы слова сжились с его сознанием настолько, что перестали быть скучным ритуалом. В пении он как будто обращался к друзьям, разговаривая с ними на секретном языке, подобном языку эльфов или орков. Музыка, на которую были нанизаны слова, помогала открыть энергетический портал, через который слова могли быть услышаны. В его понимании боги и богини были духами предков, жившие в астральных мирах. С помощью киртанов свами привлекал их внимание, выказывал уважение потомкам и получал от них космическую мудрость. Все составляющие духовной практики, заполнявшие его дни, он исполнял ревностно и добросовестно. Все они, включая карма-йогу, хатха-йогу, медитацию и пение киртанов, служили ступенями наверх, к конечной цели обретения бессмертия. Крошечными шажками карабкался он по этим ступеням много лет. Конечно, в сравнении с некоторыми посвященными, десять лет были кратчайшим сроком. Чтобы достичь просветления, требовались не один и не два жизненных цикла. Великие гуру, известные миру в их последнем физическом воплощении, рождались уже подготовленными к заключительному этапу. Рассказывали, что Гуру ашрама в шесть лет уже рассказывал наизусть индийские ведические тексты. Все это были знания, накопленные в предыдущих жизнях. Но Ниранджананда был настроен решительно. Он не хотел задерживаться в этом мире. Чего бы ему ни стоило обретение духовного просветления, он его добьется. Речь свами привела его в замешательство. Вернуться в мир после десяти лет отсутствия… Испуганные трепетания рационального ума, паника перед неизвестным, логический анализ происходившего– все они унеслись в кислородном потоке. Все отступило, оставив одну мысль. Мысль, которую еще несколько часов назад он спешил прогнать с горизонта сознания. Теперь она возникла подобно яркой полоске рассвета, которая возбуждает и вдохновляет тело к началу нового дня после расслабленной ночной неги. Если он уйдет из ашрама, то сможет встретить девушку. Элина было ее имя. Звучание, которое не давало ему покоя уже несколько ночей подряд. Он боролся с собой, злился на себя, смеялся над собой. Он ждал, что влечение пройдет, как проходили до него все другие. А оно не проходило, а, наоборот, усиливалось. Он уже позволял себе повторять не только звук ее имени, но даже рисовать, как он касается ее плеч, как проводит ладонями по длинным, с волнующим изгибом, рукам. На занятиях, не в силах отворачиваться от ее лица, он твердил «Я– учитель. Учитель. Учитель.» Но все, что он видел перед собой– нежную, но решительную линию ее губ. Вел он себя ужасно глупо. Как мальчишка– подросток. То искал случайной встречи с ней, то не замечал в упор. Ему с трудом удавалось контролировать свои действия. Особенно, когда она оказывалась рядом неожиданно. Мозг как будто отдавал сигналы телу без согласования с самим хозяином. Как в тот раз, когда она вдруг предложила помочь. Он всучил ей дурацкий инструмент. А когда она мужественно потащила груз, до него дошло, какой он дурак. Но не бежать же за ней было. Как будто легкий аромат сиреневых духов дурманил рассудок. Два дня назад, на вечерней медитации, когда вся группа пела киртан, он вдруг почувствовал необходимость открыть глаза. Она смотрела прямо на него. Во всем зале, увлеченном пением, они двое безмолвно смотрели друг на друга. Его тогда бросило в жар. А она снова опустила ресницы– точно кукла. Вновь и вновь прокручивал он это мгновение в голове. Сто двадцать месяцев безусловной преданности и самоотдачи высшему, божественному, к чему призывают книги и гуру. Да, он добился результатов. Хотя никто не может судить о результатах духовной практики. Но он переживал целые минуты необъяснимого. Погружался в цельную сферическую тишину, выпадал из временного континуума. Научился управлять собственными снами. Но весь это опыт блек в сравнении с примитивным желанием близости. Неужели старший свами прочитал это в его энергетической ауре?.. Или ему хватило жалоб нескольких студентов, чтобы сделать выводы… Или он действительно верит, что Ниранджананда способен научить мир любви?.. Но как?.. Что вообще скрывается под этой красивой фразой…