Любовь дракона

— Здесь есть и хорошее, и плохое — как везде, — рассудительно заметил Бэйлин. — Было бы очень удивительно, если бы вы не скучали по дому. Надеюсь, леди Гвенасет станет вам доброй подругой и в ее обществе вы забудете об одиночестве. Она ведь и сама недавно живет в Каэр Эрири.

В глазах Авроры промелькнул интерес:

— Так вот почему она говорит немножко не так, как вы?

— Да. Родом она из прибрежных районов Гвинедда. Ее отец — союзник Мэлгвина, он и направил ее сюда на воспитание.

— Она очень добрая, — сказала Аврора. — И я благодарна ей за помощь.

— Вы прекрасно выглядите сегодня, — с восхищением произнес Бэйлин. — Мэлгвин — счастливый человек.

Аврора зарделась от смущения и посмотрела на мужа. Казалось, он всецело поглощен беседой с Эвроком, и она даже обрадовалась, что он не обращает на нее внимания. Ей трудно было бы скрыть раздражение, если бы он вдруг заговорил с ней. Она снова повернулась к Бэйлину и обнаружила, что он с любопытством рассматривает ее. Интересно, смущенно подумала она, все ли ему известно о ее отношениях с Мэлгвином?

После окончания трапезы Мэлгвин поднялся и стал говорить. Авроре никак не удавалось сосредоточиться на смысле произносимых им слов. Она смотрела по сторонам, вглядываясь в незнакомых людей, которые вдруг стали ее подданными. Их одежда была пошита из материи самых ярких, кричащих цветов — красного, желто-оранжевого, фиолетового. В Вирокониуме никому бы и в голову не пришло обрядиться в такую одежду. И еще никто здесь не носил римскую тогу. Мужчины были одеты в короткие туники, кожаные штаны. На плечи они накидывали шали с узором самых буйных оттенков. Женщины носили платья свободного покроя, зауженные только на шее и в талии. Для своих нарядов они предпочитали более мягкие, чем у мужчин, цвета. Зато на их шеях и запястьях блестели различные украшения из бронзы, волосы были тщательно уложены и украшены золотыми заколками, жемчужинами и драгоценными камнями.

Мэлгвин все еще говорил, рисуя картину событий, которые заставили Константина молить о пощаде. Он, кажется, особенно упирал на легкость, с которой они запугали жителей Корновии, а когда он стал повествовать о трусости Константина, завидевшего превосходящие силы кимвров, в зале раздались взрывы издевательского хохота. Кровь прилила к лицу Авроры, когда она услышала, как Мэлгвин представляет глупцом ее отца. Это было так нечестно! Чего ожидал он от ее отца? Вступить в бой, в котором бы их всех перебили?

Когда наконец Мэлгвин прекратил высмеивать войско Корновии, он приступил к длинному перечню всего того, что Константин вынужден был отдать в обмен на мир — скота, зерна и другого богатства. По мере этого длинного перечисления собравшиеся в зале разражались все более восторженными возгласами — нынешней зимой им не придется жить впроголодь вне зависимости от того, какой уродится урожай на полях.

Закончив перечень полученной дани, Мэлгвин умолк. Но собравшиеся в зале чувствовали, что будет продолжение, и уставились на короля, затаив дыхание. Аврора подчинилась этому общему порыву. Ее муж всегда производил сильное впечатление, сегодня же он казался еще более внушительным. Он был одет в свою лучшую темную тунику, длинный темно-красный плащ переброшен через плечо, темные густые волосы обрамляли мужественное лицо — даже Аврора испытывала благоговейный страх, глядя на него. Но когда он заговорил присущим ему высокомерным тоном, она снова почувствовала ненависть к этому человеку.

— Константин сделал еще один подарок как знак беспредельной преданности нам. — Мэлгвин почти незаметно бросил взгляд в сторону Авроры, и ей захотелось провалиться на месте. — Мне известно, что речь идет о самом дорогом, что есть у Константина, и ему было мучительно трудно расстаться с этим.

Легкая улыбка, блуждавшая на лице Мэлгвина, вдруг превратилась, как показалось Авроре, в злорадную ухмылку, и она почувствовала, как лицо ее стало пунцовым от стыда. Он представлял ее в качестве дани, в качестве добычи, полученной в результате победы над ее отцом!

— Заявляя о том, что отныне он мой вассал, Константин из Вирокониума отдал мне в жены свою самую прекрасную дочь.

«За его глупыми комплиментами в мой адрес, — с горечью подумала Аврора, — ровным счетом ничего не стоит. Он меня выбрал не потому, что сам считает прекрасной!»

Шумные люди с возбужденными лицами столпились вокруг их стола, внимательно разглядывая Аврору Мэлгвин повернулся к ней, взял за руку и помог подняться.

— Я представляю вам свою молодую королеву — леди Аврору. — В голосе Мэлгвина уже не было никакой игривости, он твердо смотрел на своих подданных, и плохо пришлось бы тому, кто проявил бы сейчас неуважение к его жене.

Изо всех сил Аврора старалась стоять с гордо поднятой головой. Ей хотелось быть такой, как ее мать — спокойной, исполненной королевского достоинства, хорошо владеющей собой, но от страха ее пальцы крепко сжимали руку Мэлгвина. В зале установилась тишина. Все с любопытством смотрели на нее. У кого-то взгляд был хитрый, у кого-то враждебный, кто-то улыбался ей…