Любовь фрау Клейст

Тогда было так хорошо, что всякий раз, возвращаясь к машине, Даша начинала мучиться страхом, что это конец. Она повторяла Андрею, что так должен выглядеть рай, но никогда не договаривала того, что приходило ей в голову: в раю не живут, из него выгоняют.

И Нина, зачатая здесь же, под небом, широко разостлавшим свою голубизну, внутри лиственного звона и океанского шума, которые сливались, закручиваясь в один очень сложный, сияющий звук, — и Нина была подтверждением рая. Они покидали его не пустыми.

Визит к психологу закончился плохо: Нина проплакала всю обратную дорогу. Ни Юра, ни Даша не знали, о чем она разговаривала с высокой веснушчатой женщиной, которая неожиданно вызвала у Даши почти отвращение своей глянцевой и очень бледной, подвижной шеей, не идущей к ее хитрому, румяному и, несмотря на все старания казаться участливым, равнодушному лицу.

Как только она повела Нину к себе в кабинет и Нина пошла, ссутулившись, обреченно оглянувшись на родителей, покорно и одновременно вызывающе — потому что выражение ее худенькой напрягшейся спины было и покорным, и вызывающим одновременно, — Даша поняла, что не нужно было приходить сюда, не нужно было добиваться именно этой, считавшейся очень знаменитой докторши, потому что все, что случилось с Ниной, должно было случиться.

Разговор за закрытыми дверями продолжался чуть больше получаса. Нина вернулась с пылающими щеками и брезгливым ртом. В машине она разрыдалась. Съехали на обочину, остановились.

— Пойдем погуляем, — сказал Юра.

Она замотала головой, давясь слезами.

— Ты хочешь домой? — спросил Юра.

— Ты нас довези и езжай на работу, — резко сказала Даша. — Она ляжет спать, и я тоже.

Как ни странно, он подчинился, и Даша — без всякого стука, бледная, с закушенной нижней губой — вошла в Нинину комнату.

— Послушай! — И Дашу качнуло, как будто под ней была палуба. — Чего ты решила добиться? Чтоб мы с папой умерли, что ли?

Нина испуганно обернулась.

— Чего ты решила добиться? — тихо повторила Даша, сжав виски руками. — Я не знаю, отчего ты плачешь, отчего ты перестала есть, что с тобой. Я ничего не знаю. Но я чувствую, что тебя что-то мучает, и мне кажется, что ты могла бы довериться мне или папе…

— Довериться папе? — звонко спросила Нина. — Нет, я не могла бы довериться папе.

— А мне?

— Но ты ведь не скажешь мне правду.

— Какую? Скажу! — У Даши потемнело в глазах.

— Ведь я поняла еще раньше! — забормотала Нина. — Еще до того, как они мне сказали. На свадьбе все было заметно! И как ты смотрела, и как ты стояла…

— Куда я смотрела?

— Куда? Ты смотрела на них! И Джина сказала: «Смотри! Твоя мама все время смотрит на мою!» Она сказала: «Твоя мама смотрит на мою, потому что мой папа был ее бойфрендом!»

Даша вдруг ощутила вокруг себя пустоту, в которую быстро, как в воронку, втягивалось все, что имело для нее хоть какой-то смысл. Все исчезало: она, ее дочка, их жизнь, небо, воздух. Хотелось лечь на пол и долго кричать, но пол расползался, ноги утопали в пустоте.

— Ну, что ты так смотришь? — кричала Нина, и Даша по ее покрасневшему лицу понимала, что она кричит, но не слышала крика. — Она ведь сказала мне правду! И Соня сказала! Им мама сказала, их мама. Что он был твой бойфренд. Ведь это же правда!

— Им мама сказала? — громко повторила Даша. — Когда же она им сказала?

— Не знаю! Она им всегда говорила! Скажи мне, что это неправда!

…

сказать ей, что это неправда? Она не поверит. Все это должно было с нами случиться.

— Сначала я думала, что это сплетни, — быстро и горячо заговорила Нина. — Ведь ты любишь папу? Ведь ты его любишь? Ведь вы же с ним вместе?

…

сейчас я скажу: «Разумеется, сплетни». Сейчас я солгу ей, она не узнает.

— Зачем ты молчишь? — торопилась Нина. — Когда ты молчишь и так смотришь, я просто не знаю! А вдруг это правда? Ведь правда совсем не должна быть приятной!

— Да, доченька, все это правда.

И тут наступило родное, в глубоких, прерывистых «ма-а-а-ам» рыдание, под звуки которого все возвращалось: окно, небо, воздух.

На фоне неба, в котором моргали и с болью и страхом смотрели вниз звезды, стояла Нина, прижавшись всем телом к стеклу, и рыдала.

Даша тихо подошла к ней. Нина вдруг молча, изо всех сил обхватила ее своими худыми руками. Теперь они плакали обе.

— Ты папу не любишь? Совсем? Ни на сколько?

— Я папу люблю.

— Мама, я знаю, как это бывает: когда у человека есть дом и семья, и все люди думают, что он счастлив, а у него нет чего-то, без чего он не может просто дышать, и он ужасно несчастлив. Тогда у него появляется кто-то, какой-то другой человек. Он запретный, его нельзя любить. Но в книгах все пишут не так. Там пишут, что вот есть хороший секс, а есть плохой секс, и между людьми есть химия или нет химии, и все происходит от этого, от этого люди расходятся, женятся… Но, мама, все это не так! Все это совсем не так просто!