Любовь фрау Клейст

Ах, Бальтрум! Meine lieber Baltrum![14] Фрау Клейст почувствовала, как она берет мальчика под руку. Рукав слегка влажен, а сама рука так горяча, что прожигает ее ладонь через шерсть тонкого свитера. Ресницы его были детскими, ноздри мужскими. Они раздувались, когда по утрам фрау Клейст дотрагивалась до него, еще спящего, всем своим телом.

Сейчас она даже не знает, жив ли он? Несколько раз фрау Клейст видела во сне его мать — ту вспыльчивую испанку с темным пушком на пальцах, у которой тоже раздулись ноздри, когда фрау Клейст, обескровленная абортом, опустила свою подкрашенную голову так низко, что подбородок ее почувствовал холод бледно-голубой камеи, приколотой к воротнику.

Ну, мать-то, скорее всего, умерла. Такие — с пушком на руках и ноздрями, — они не живут здесь подолгу. Наверное, и он тоже умер. Трудно сказать, почему фрау Клейст была почти уверена в его смерти: ведь он был намного моложе.

Она посмотрела на Алексея Церковного. Он стоял рядом, осторожно поддерживая ее за локоть. Лицо его было неподвижным, и сейчас, в темноте, полной вспыхивающих то здесь, то там рождественских огней, оно показалось ей чужим, грубоазиатским, с припухшими веками и обветренными твердыми губами, в которых чувствовалось пренебрежение к ней, не нужной ему старой женщине.

А Альберт, когда они так же стояли на пристани, шептал ей: «Скорее домой!»

Дом был основательным, крепким, слегка пахшим пылью и сыростью. До прошлого года в ней жила племянница Франца с двумя детьми, в апреле они съехали. Теперь этот дом нужно было продать.

Стараясь не смотреть в зеркала, услужливо подворачивающиеся ей то там, то здесь, она обошла все комнаты.

Алексей спустился в подвал и включил отопление. По углам висела слабая лиловая паутина, в ванной корчилась засохшая тряпка, которой вытерли что-то липкое, так что, высохнув, она превратилась как будто бы в мертвое тельце животного.

Алексей внес в спальню большую дорожную сумку фрау Клейст.

— Мы с вами пойдем в ресторан, — надменно сообщила фрау Клейст. — Я только переоденусь. Ваша комната налево по коридору.

Он приподнял брови, но промолчал. Он, кажется, так ничего и не понял. Она попросила жильца об услуге — помочь ей добраться до Бальтрума, он согласился. Обедать пойдут в ресторан: в доме пусто.

Фрау Клейст закрыла за собой дверь и без сил опустилась на кровать. Кровать была той же, девически чистой, с большими подушками. Она отражалась в трюмо.